— И в чем же, по-вашему, заключаются эти проблемы? — спросил Лигум.

Шерм искоса взглянул на него.

— Всё очень просто, дружище, — заверил он. — Да, хардеры — это автономная система, функция которой заключается в обеспечении безопасности человечества. Но так было лишь на первых порах. Стремясь выполнять свои обязанности наиболее эффективно, мы не заметили, как перешли от обеспечения чисто физической безопасности людей к опеке над ними, подразумевающей не только спасение их от всевозможных угроз, но и определенный контроль над их действиями. Неудивительно, что на первый план у Щита все больше выдвигается совершенно самостоятельная цель: обеспечение не только сиюминутного выживания человечества, но и успешной эволюции его, человечества, в будущем. А эта цель подразумевает, между прочим, решение и ряда глобальных задач… Впрочем, об этом вам, наверное, когда-нибудь еще скажет ваш супервизор…

Шерм вдруг замолчал и хищно нацелился на очередной шар.

— А почему вы сказали, что негативное отношение людей к нам вполне естественно? — спросил Лигум, невольно ощупывая свою, еще не до конца зажившую, челюсть. — Чем же мы заслужили его? Или вы считаете, что они просто завидуют нам?

— Завидуют? — переспросил Шерм, укладывая очередной шар в лузу. — А чему, собственно, завидовать?.. Мы же не наделены никакими фантастическими способностями. Если не считать искейпа, разумеется… Но, во-первых, об искейпе подавляющее большинство из них и знать не знает, а во-вторых, согласитесь: это довольно сомнительное преимущество — возвращаться в момент, предшествующий своей смерти, чтобы попробовать избежать ее… Мы — своеобразный гибрид человека и птицы Феникс, дружище Лигум, и в этом наше проклятие…

Он был прав. Лигум уже неоднократно успел убедиться, как это страшно и больно — умирать, чтобы тут же возродиться вновь и, превозмогая психологический шок ухода на тот свет, пытаться предотвратить свою гибель. Причем нередко это не удается сделать с первой попытки, и тогда необходима вторая, третья, четвертая… И так до тех пор, пока ты, оглушенный мучительным круговоротом смертей и возрождений, не взмолишься мысленно: “Господи, за что мне такая боль?!.. Дай же мне умереть спокойно, дай!”, — но Бог будет глух к твоим мольбам, а безжалостный биоэлектронный чип, инкорпорированный в твой мозг, будет вновь и вновь возвращать тебя к жизни, чтобы ты все-таки исполнил свой долг… Если верить наставникам Академии, никто из хардеров рекорда специально не ставил, но порой бывали тупиковые ситуации, когда от смерти нельзя спастись — и тогда гибель хардера была страшнее во сто, в тысячу крат гибели любого другого человека, потому что она повторялась с неумолимостью восхода и заката солнца сотни, тысячи раз — до тех пор, пока не разряжалась атомная микробатарея искейпа, рассчитанная на определенное количество срабатываний.

За время хардерства Лигуму дважды пришлось умирать много раз — так много, что можно было сбиться со счета. И уж ему-то можно было не доказывать отрицательных сторон искейпа…

— Нет, о зависти тут не может быть и речи, — продолжал Шерм, совершая кием замысловатые эволюции в воздухе так, будто фехтовал с невидимым противником. — И дело тут, как мне кажется, совсем в другом, дружище Лигум… Люди боятся нас.

Словно в подтверждение его слов очередной шар красиво влетел в лузу по сложной траектории после множества соприкосновений с другими шарами.

— Боятся? — машинально переспросил Лигум.

— Именно так, боятся. Да и как им нас не бояться? Вот вы представьте себя на их месте… Стремясь обезопасить себя от всё новых и всё более грозных опасностей, вы решаете учредить особую группу людей, которые были бы преданными и верными защитниками человечества и только в этом видели бы смысл своей жизни. Причем из этой затеи вытекает ряд неизбежных следствий. Люди, отдающие самих себя без остатка всеобщему благу, не должны иметь ни родителей, ни семьи — по-моему, это очевидно. Во всяком случае, так поступить проще и надежнее, чем затрачивать время и средства на воспитание нужных качеств в обычных детях — а человечество изначально избирало и будет продолжать избирать самые простые решения и самые прямые пути… Следовательно, хардеров надо создавать путем искусственного оплодотворения, “в пробирке”, а затем выращивать в специальных интернатах, с малых лет внушая им, что они — не такие, как все и что они призваны любой ценой обеспечить безопасность других людей. Чтобы сократить затраты на содержание и пополнение рядов хардерского состава, вы решаете максимально использовать каждого универсального бойца — а сделать это можно, дав хардерам с помощью искейпа некое подобие бессмертия. Наконец, в целях сокращения организационных расходов, с одной стороны, и освобождения себя от лишних забот, с другой стороны, вы даете хардерам право самим решать, какие способы и средства избирать для великой Опеки человечества. А чтобы избежать использования хардерами своих способностей не по назначению и прочих нежелательных последствий, вы с самого начала воспитываете их так, чтобы они были добрыми и нравственно безупречными. Чтобы из всех возможных решений проблем и вариантов действий они выбирали самые гуманные… Какой уже у нас с вами счет?

— Шесть — один, — мрачно сообщил Лигум.

— Значит, еще два очка… — Шерм вновь пригнулся к зеленому сукну, поводя головой из стороны в сторону и напоминая тем самым хищника, следящего за своей потенциальной добычей из засады. Потом он разогнулся и с улыбкой обернулся к Лигуму: — Ладно, так и быть, из искреннего чувства жалости и сострадания оставляю эту пару шаров вам, дружище, — разумеется, если ваша черед в этой партии все-таки наступит…

Почесав затылок кием, Шерм снова отправился путешествовать вокруг стола.

— Так вот, — продолжал он, — что мы имеем дальше, дружище? А дальше мы имеем всё то, что всегда сопутствует факту порождения одной системой другой, в чем-либо превосходящую первую… Например, когда грубые, неграмотные крестьяне, отдавшие своего ребенка в школу с чисто практической целью научить его азам письма и устного счета, вдруг однажды обнаруживают, что сынишка, овладевший не только начальной грамотой, но и высшими материями, больше не желает прозябать в деревне и вообще посматривает свысока на своих родителей… Другими словами, люди спохватились, что своими руками создали силу, которая все больше грозит когда-нибудь попытаться подчинить их, людей, себе. Пока эта система еще подчиняется им (кстати, где гарантия, что во всем и что только в этом заключается ее деятельность — обслуживать запросы человечества?), но неизбежно наступит день, когда она может выйти из-под контроля… Получилось так, что вместо надежных и безоговорочно послушных защитников люди вырастили, себе на беду, каких-то “извращенцев”, которые слишком всерьез воспринимают морально-нравственные нормы… Более того, эти “чокнутые” не только начинают постепенно создавать свой мир, в который почему-то нет доступа всем остальным — а ведь человек так устроен, дружище, что, если его куда-то не пускают, он начинает воображать чьи-то козни и недобрые намерения… Но самое опасное заключается в том, что хардеры начинают навязывать цели и средства их достижения, обусловленные избыточным гуманизмом, уже всему человечеству. Словом, не успели люди оглянуться, как их защитнички превратились в строгих контролеров, от которых то и дело раздаются окрики: “Туда нельзя”, “Это не трогайте”, “Делайте так, а не иначе”, “А вот это правильно, молодцы, вот вам за это конфетку!”.. И пускай эти самозваные няньки тысячу раз правы, и пускай они искренне желают людям добра, но разве не тоскливо становится любому человеку, который осознает, что, заполучив безопасность, он утратил нечто, может быть, более важное — свободу выбирать и ошибаться… Вот почему, с точки зрения обыкновенных людей, мы, хардеры, представляем опасность. И вот почему им следует нас опасаться и ненавидеть!..