Покинув почту, Карин отправилась на прогулку по лежащему в ослепительных лучах солнца незнакомому городу и вскоре заблудилась. На корабле ее, как и всех, предупреждали, чтобы она не уклонялась от центральной улицы Кейптауна и торгового центра, но, видимо, она не туда свернула и потеряла дорогу в лабиринте узких улочек.

Она не испугалась, потому что все еще находилась в районе нового порта и, хотя в нем, несомненно, были закоулки, куда совершенно не стоило попадать, внешний вид торговых рядов производил невероятно красочное и спокойное зрелище. Один за другим вдоль узкой улочки толпились магазинчики, торгующие сувенирами и разными пустячками, столь милыми тщеславному женскому сердцу. Здесь же располагались отели и рестораны, окруженные красивыми двориками с разбитыми в них изумительными цветниками. Вместе с ярко-синим безоблачным небом, на котором сияло великолепное светило, заливая ослепительными лучами белоснежные здания, все сливалось в волшебную незабываемую картину.

Карин остановилась, раздумывая, не взять ли ей такси, когда во второй раз с тех пор, как они познакомились, — хотя их знакомство протекало не так, как хотелось бы девушке, — она услышала рядом с собой резкий голос Кента Уиллоугби, обращавшегося к ней.

— Неужели вы не нашли ничего лучше, чем торчать в незнакомом месте и привлекать к себе внимание? — язвительно и сурово спросил он. — Но если это действительно было вашей целью, то вы пошли правильным путем!

Карин обернулась и воззрилась на Кента широко распахнутыми удивленными глазами, которые казались голубыми от легких голубоватых теней, положенных на веки, и яркого бирюзового костюма из хлопка. Длинные, темные, позолоченные на кончиках ресницы девушки смущенно дрогнули. Из-под широких полей шляпы из белой соломки спадали на плечи шелковистые рыжие кудри. Взгляды прохожих с удовольствием останавливались на изящно очерченном девичьем лице с нежным румянцем.

Но взгляд Кента Уиллоугби излучал не удовольствие, а леденящий душу укор, и невольно Карин стала запинаться.

— Р-разве я делаю что-то невероятно неприличное? Мне не приходило в голову, что я могу стать причиной задержки уличного дви…

— Никого и ничего вы не задерживаете! Просто у вас такой вид, что в любой момент к вам могут пристать — во всяком случае, могли, пока я не присоединился к вам!

Карин испуганно огляделась и густо покраснела, заметив пристальные взгляды черных жадных глаз, прикованных к ней. Возможно, по контрасту с ярким солнечным светом внутренность лавочек за дверными проемами казалась зловеще-черной, и белоснежные зубы местных жителей, сверкающие в широких сластолюбивых ухмылках, приобретали тревожащую многозначительность, когда их темнокожие обладатели сливались с этими черными пятнами.

Один джентльмен в феске и полосатом костюме плотоядно облизнул губы, а смуглый малый в лохмотьях буквально пожирал взглядом молоденькую англичанку.

Почувствовав подступившую дурноту, Карин внезапно побледнела.

— Я… я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду, — запинаясь, проговорила она.

— Очень рад.

Уиллоугби схватил ее за руку и сразу остановил новенькое такси. Он быстро сказал водителю несколько слов, затем помог девушке забраться внутрь. Он мрачно молчал, не расспрашивая ее о покупках или о том, что интересного ей удалось повидать в городе, не пытаясь выяснить, успела ли она выполнить свою программу пребывания на берегу. Карин же была слишком потрясена случившимся, чтобы заговорить первой, поэтому забилась в уголок на заднем сиденье и только ждала момента, когда они высадятся у пристани.

Но к ее немалому удивлению, водителю, оказывается, была дана инструкция доставить их не к кораблю, а прямо к отелю, где Кент не однажды останавливался и где, по его сведениям, подавался настоящий английский чай.

Карин ничем не выдавала своего недоумения, пока Кент помогал ей выйти из машины и сопровождал ее по лестнице внушительного отеля, и, только очутившись в прохладном вестибюле, робко поинтересовалась:

— Но зачем вы привезли меня сюда?

— Я подумал, что вам хотелось бы выпить чаю. Или мороженого, а может, какого-нибудь прохладительного напитка, если вы предпочтете, — сдержанно, но без каких-либо враждебных ноток сказал он. — Вы ведь еще не привыкли к такой жаркой погоде, к ослепляющей белизне зданий, и вам, вероятно, трудно долго находиться на улице. Вы пытались придумать, куда направиться дальше, когда я вас заметил, или действительно заблудились?

— Заблудилась.

Карин нервно взглянула на него, затем с удовольствием опустилась в кресло, выдвинутое для нее в комнате отдыха, убранной пальмами в больших кадках на мраморном узорчатом полу. Благодаря кондиционеру, в помещении царила прохлада.

— Но я бы нашла дорогу! — поспешно добавила она, увидев его хмуро сдвинутые брови, когда он садился напротив. Она сняла шляпу и тряхнула влажными темно-рыжими кудрями. — В самом деле! Я прекрасно ориентируюсь где бы то ни было, и мне трудно по-настоящему заблудиться!

Он улыбнулся, и Карин показалась себе совсем маленькой и глупой в своем страстном стремлении оправдаться.

— Хотя… должна признаться… я не сознавала, что на меня глазеют, — решилась она сказать, невольно вздрогнув при воспоминании о говорящих взглядах незнакомцев на улице. — Это… это было не очень-то приятно.

— С вашей стороны было чистым легкомыслием отправиться на берег одной, — сурово сказал Кент.

— Мне не с кем было пойти, потому что у миссис Мейкпис разболелась голова. Когда у нее бывают такие сильные приступы мигрени, ей приходится оставаться в постели.

— А что же все эти благородные рыцари, которые так назойливо вьются вокруг вас? — с натянутой улыбкой спросил он. — Только не говорите мне, что среди них не нашлось ни одного, который не был бы рад сопровождать вас на берег. Даже не рад, а счастлив!

Карин покраснела. Хотя он старался казаться приятным и дружелюбным, недоброжелательность все же прорывалась наружу.

— Я отпустила их, потому что хотела остаться с миссис Мейкпис… то есть я думала, что должна с ней остаться.

— Но она пожертвовала собой и решила, что может обойтись без вас?

— Она очень добра и никогда не мешает мне развлекаться, если я ей не нужна, — строго заметила Карин.

— То есть она просто превосходная хозяйка?

— Лучшей я не могла бы и желать, — так же непреклонно ответила девушка.

Подали чай, и Кент предложил девушке разливать его. Она удивилась, когда он взял себе чашку. Почему-то ей казалось, что он из тех мужчин, которые презирают привычку пить чай днем, хотя, наверное, смотрят на этот обычай как на уступку женскому обществу — когда и если они до него снисходят.

— По-видимому, вы весьма преданная компаньонка, — заметил он, опуская в свою чашку несколько кусочков сахара. — Как случилось, что вы встретились с миссис Мейкпис?

— Я пришла в агентство, а она уже обратилась в то же самое бюро с просьбой подыскать ей секретаря-компаньонку. На самом деле я не секретарь, то есть я хочу сказать, не настоящий секретарь, но как компаньонка, кажется, вполне полезна. — Это прозвучало немного наивно. — А с миссис Мейкпис так легко ладить, что я считаю, мне очень повезло, — закончила она с некоторой чопорностью.