Мы заглянули в супермаркет, купили воды, небольшой полезный перекус и уже без остановок направились в парк. День выдался пасмурный, солнце пряталось за облаками, а верхушки гор скрывал туман. Моя любимая погода. Казалось, в такие дни, как этот, непременно должно произойти что-то мистическое – местные пейзажи погружали в атмосферу моего любимого сериала «Твин Пикс».

– А ты знаешь легенду о спящем рыцаре? – обратилась я к Кеву, глядя в сторону утопающих в дымке вершин Гевонта.

– Какую именно? Таких легенд много, и все они похожи друг на друга.

– Ай, ну тебя!

– Ладно-ладно, рассказывай, раз уж тебе так хочется. – Он легонько толкнул меня плечом. – Что там за легенда?

– Если присмотреться, то можно увидеть, что очертания Гевонта напоминают фигуру спящего рыцаря. Говорят, если жителям будет грозить опасность, он сбросит с себя оковы сна и встанет на защиту города. Красиво, правда?

– Красиво-то красиво. Вот только момент для истории не самый подходящий. Из-за тумана ничего не разглядеть.

– Ну, так загугли и увидишь. Очертания и правда похожи, – притворно обиделась я.

Так, болтая обо всякой ерунде, мы подошли ко входу в национальный парк. Купили билеты и, миновав туристический пост, двинулись по каменной тропе, плавно поднимавшейся в гору. Нас обступали высокие многовековые сосны, которые, казалось, уходили корнями в вечность. Где-то неподалеку журчал ручей, а в воздухе разливался пьянящий аромат хвои и сырой земли. С каждым шагом, с каждым вдохом мои легкие наполнялись свободой и покоем.

Мы неспешно шли по тропе и почти не говорили, лишь изредка обращая внимание друг друга на особенно живописные пейзажи. Молчание позволяло нам не только услышать шепот хвои и шелест опавших листьев под ногами, но и очистить собственные мысли от шелухи проблем и суеты, чтобы наконец прикоснуться к тому, что действительно важно.

– Кася, – тихонько позвал меня Кев, – давай остановимся на минуту.

Мы как раз проходили небольшой деревянный мост через горный ручей. Отсюда открывался вид на водопад, тонущий в гуще леса. В этой части парка осень была не так заметна из-за зеленого мха и бесконечных рядов елей и сосен. Лишь редкие всполохи засыхающего папоротника напоминали о том, что лето отступило и природа засыпает, принося с собой багряные краски осени и проникающую в сердце тоску.

Мы остановились, я положила руки на деревянные перила и замерла, наблюдая за бегущей водой, из которой выглядывали острые камни. Так и я: вечно бегу, вечно прячусь от своей тайны. Я не любила об этом думать, но иногда мне казалось, что место из моих снов находится где-то здесь, среди могучих сплетенных корней, среди старых деревьев и быстротечных ручьев. В глубине души я всегда знала: эти сны реальны. Царапина на руке, которую я обнаружила после очередного кошмара, лишь подтвердила мои догадки. Меня охватила уже привычная тревога, и я повела плечами в неловкой попытке избавиться от нее. Как же мне надоело оставаться один на один со своими страхами!

Однажды я так отчаялась, что все-таки решилась рассказать обо всем родителям. Они не на шутку встревожились и отыскали мне лучшего в Варшаве мозгоправа (назвать его психологом у меня язык не поворачивается). Я, правда, так и не поняла, кто решил, что он лучший. Возможно, он набрал десять из десяти в своем собственном рейтинге.

От встречи с этим прилизанным типом в модных очках и дорогом костюме у меня остались лишь липкие и брезгливые воспоминания, которые я не могу стряхнуть с себя вот уже несколько лет. Он слушал мой прерывистый и сбивчивый рассказ, закинув ногу на ногу, и время от времени делал пометки в блокноте. Когда я замолчала, по его тонким губам скользнула едва уловимая ехидная улыбочка, которую он, впрочем, быстро подавил и обратился ко мне тоном, которым обычно сообщают общеизвестные истины в духе: «Земля круглая» или «Вода кипит при ста градусах по Цельсию». Из его слов выходило, что у меня просто-напросто дефицит внимания, а своими рассказами о вещих снах и кошмарах я пытаюсь достучаться до родителей. Но он не учел, что мне совершенно незачем было придумывать всякую чушь, ведь мама с папой и так меня любят. Дальше он принялся пространно рассуждать о том, что в моем возрасте всем хочется чувствовать себя особенными и что это нормально. Он все говорил, говорил, говорил… С каждым его словом я все больше вжималась в огромное кресло, стоявшее в углу его кабинета. Мне хотелось стать как можно меньше, чтобы в итоге растаять, исчезнуть, испариться… Что угодно, лишь бы не слышать эту тягучую манерную речь, не замечать насмешки, притаившейся в глубине рыбьих глаз. Когда мои мучения наконец подошли к концу и он заявил, что ждет меня на приеме через неделю, я вежливо кивнула и вышла, тихо притворив за собой дверь. Тогда я приняла сразу два важных решения: я больше никогда не вернусь в этот кабинет и никому не раскрою своей тайны.

Кев, будто почувствовав мою тревогу, накрыл ладонью мою руку. Я удивленно посмотрела на него.

– Как ты? – просто спросил он и тут же убрал руку.

Он всегда тонко улавливал мое настроение. Порой даже лучше, чем я сама. Вообще-то я не слишком искусна в объяснении собственных чувств, но Кеву хватало и моих скудных речей. Одно из его главных достоинств – умение слушать. Не ждать, когда собеседник закончит рассказ, чтобы непременно ввернуть собственную историю на схожую тему или дать непрошеный совет, а именно слушать. Слушать и слышать. Ведь иногда, рассказывая о чем-то, мы вовсе не ищем решения проблемы – нам просто нужен кто-то, кто нас поймет и разделит с нами бремя чувств и эмоций. Кто-то, кто просто будет рядом. Как сейчас.

Почему бы не рассказать Кеву о моих снах? Я часто задавалась этим вопросом. Если и был в этом мире человек, способный меня понять, то это он. Несколько раз я даже мысленно репетировала речь, готовясь посвятить друга в свою тайну, но неизменно пасовала в последний момент. Всему виной страх. Я не боялась, что Кев отвернется от меня. Нет, меня страшило другое: что я не смогу простить его, если он усомнится в моих словах. Недоверие превратится в невидимую преграду, которая будет расти до тех пор, пока окончательно не разрушит нашу дружбу.

Но, если быть искренней до конца, от откровенной беседы меня удерживало кое-что еще. Что-то, чему я не могла подобрать определение. Возможно, некое внутреннее предчувствие, что еще не время, что нужно подождать? В общем, еще одна из тех загадок моей жизни, которые я не