Тора поднялась, радуясь передышке.

— Да, конечно. Не волнуйтесь, поговорим завтра. Я здесь останусь на все выходные, у нас еще будет время все обсудить. — Закидывая на плечо сумку, Тора ощутила неприятный запах и поморщилась. — Что это так воняет? — спросила она Йонаса. — Уже на автостоянке чувствуется. Здесь нет поблизости рыбокомбината?

Йонас повел носом, с шумом втянув воздух, и недоуменно посмотрел на Тору.

— Я ничего не чувствую. Может быть, сам давно пропах? Хотя постойте, неподалеку на берег выбросило мертвого кита. Когда ветер дует в нашем направлении, действительно немного попахивает.

— И что же? — поинтересовалась Тора. — Вы ждете, пока туша совсем не сгниет? — До нее снова долетел тошнотворный запах, и она поморщилась. «Было бы замечательно, если бы скрытый недостаток представлял собой нечто подобное. Такую мелочь мы разрешим в несколько минут».

— Вы привыкнете, — пообещал Йонас, поднял трубку и набрал номер. — Привет. Направляю к вам Тору. Проводите ее и запишите на вечерний массаж. — Йонас попрощался и положил трубку. — Идите к администратору. Я оставил для вас лучший номер с великолепным видом. Уверен: вы не разочаруетесь, что приехали сюда.

До номера Тору провожала молоденькая девушка. Очень маленькая, едва достававшая ей до плеча. Тора пожалела малютку, когда та тащила ее тяжелую сумку, но свою помощь не предложила. В конце концов, она взяла куда меньше вещей, чем обычно, но все равно много. Тоже как всегда. Выходные, по мнению Торы, отличались от будней тем, что позволяли носить одежду, которая в другие дни пылилась в платяном шкафу, однако заканчивались всегда одним и тем же — в субботу и воскресенье она одевалась как обычно. Тора шла за девушкой по длинному коридору, казавшемуся шире благодаря застекленной крыше. Солнце играло в тоненьких светлых волосах ее провожатой.

— Замечательное место. Работать здесь, наверное, одно удовольствие, — попыталась она завязать разговор.

— Да ну его, — ответила девушка не оборачиваясь. — Я ищу другую работу. Здесь я временно, пока не подвернулось что-нибудь получше. Нет тут ничего замечательного.

— Вот как? — искренне удивилась Тора, не ожидавшая столь откровенного ответа. — Люди не нравятся? Или работа скучная?

Не сбавляя скорости, девушка покачала головкой.

— И да и нет. Люди в основном нормальные, но есть и полные суки. — Она остановилась возле одной из дверей, выудила из кармана пластиковую карточку и открыла номер. — Хотя я не слишком разбираюсь в той хрени, которую они навязывают всем своим гостям.

«Репутация отеля только выиграет, если они будут держать эту девчушку подальше от постояльцев, — подумала Тора. — Иначе она всех распугает».

— Значит, из-за них ты и собираешься уходить? — продолжила она свои расспросы.

— Не совсем, — отозвалась девушка, пропуская Тору вперед. — Из-за другого, только не знаю, как это объяснить. В общем, место здесь плохое.

Тора вошла в номер и не видела лица девушки в момент произнесения последней фразы — его скрыла дверь. Она не поняла, говорит ли та серьезно, но, судя по голосу, горничная не шутила. Оглядев действительно отличный номер, Тора подошла к громадному, во всю стену, окну, выходившему на океан.

— Плохое? — повернулась она к девушке. — В каком смысле?

Идиллический вид за окном свидетельствовал об обратном; сверкающие пенистые волны с тихим шорохом набегали на берег.

Горничная пожала плечами.

— В обычном смысле. Просто плохое. Тут всегда было плохо, и все это знают.

Тора удивленно вскинула брови.

— Так уж и все? И кто же именно?

«Если местечко пользуется дурной славой и продавцу данный факт известен, то шанс требовать компенсацию есть, хоть и мизерный», — мелькнула у нее мысль.

Девушка посмотрела на нее с выражением изумленного подростка.

— Как кто? Да я же сказала — все. Все здешние работники.

Тора улыбнулась. Она хоть и не знала нравов обитателей южного побережья Снайфелльснеса, но понимала; значение слова «все» немного отличается от обычного.

— И что же такое вы знаете?

Девушка внезапно замолчала, разглядывая ботинки и сунув руки в карманы своих не по размеру широких джинсов.

— Мне идти нужно, — пробормотала она. — Не стоило вам этого говорить. — Горничная развернулась и вышла в коридор. — Потом, может быть, — бросила она и, остановившись в дверях, обернулась, умоляюще глядя на Тору. — Вы только Йонасу ничего не говорите, а то мне нагоняй будет. Ему не нравится, когда я слишком много болтаю с гостями. — Она потерла ямку между большим и указательным пальцами на левой руке. — Он же мне будет писать рекомендацию. Я хочу найти работу в Рейкьявике, тоже в каком-нибудь отеле.

— Не волнуйся, я не обычный гость. А Йонасу скажу, что ты очень трудолюбивая и крайне любезная девушка. И попрошу у него разрешения поговорить с тобой. Сюда я приехала по просьбе Йонаса, чтобы помочь ему в решении некоторых вопросов. Полагаю, наша беседа пойдет на пользу и мне, и ему. — Тора не сводила с горничной глаз. Та посмотрела на нее с сомнением. «Кстати, как же я ее завтра найду?» — подумала Тора и спросила: — А как тебя зовут?

— Сольдис, — ответила та, на секунду задержалась возле двери, словно размышляя, как поступить, затем смущенно улыбнулась Торе, попрощалась и ушла.

Бергюр Кетилссон хоть и знал, что дома его ждет жена с вечерним кофе, особенно не спешил. Вечера он предпочитал проводить не в угнетающей тишине дома, сидя напротив жены и изображая семейное счастье, а вне его, на природе. От одного воспоминания ему становилось дурно. Женаты они уже двадцать лет, отношения сложились неплохие, но между ними никогда не было истинной страсти, даже в период короткого ухаживания. И склонности к бурному проявлению чувств жена не проявляла. Потребность в страсти он обнаружил у себя совсем недавно.

Немного поздновато для неполных сорока лет. Жизнь его, вне всякого сомнения, сложилась бы иначе, раскрой он свой характер, прежде чем встретился с Розой, своей будущей супругой, размером и весом напоминавшей малотоннажную баржу. Узнай он о своей пылкой натуре пораньше, вместо женитьбы уехал бы в Рейкьявик. В юности он очень любил исландский язык, правда, никому не признавался в своем увлечении. Какой прок от него в Богом забытом уголке? И какое образование он мог получить на старой ферме? Пришлось приспосабливаться. Он уныло очищал гагачьи гнезда, собирая пух. Недавние морозы сказались на птицах. Потомства они вывели мало, и количество гнезд заметно упало. А в будущем году, по мнению Бергюра, их будет еще меньше.

Он шел неторопливой походкой. Вдали, над макушками гор, показалась крыша отеля. Бергюр попытался представить, чем сейчас занимаются его постояльцы. И не смог. Поежился и двинулся дальше. Настроение было подавленное, поэтому он решил удлинить дорогу домой — пройти кружным путем, вдоль бухты.