Массовое выступление простолюдинов, опередивших баронов, придало крестовому походу своеобразный характер. Прежде чем стать собственно рыцарским походом, он был народным движением. Знаменитый пассаж Гвиберта Ножанского, в котором показаны крестьяне с женами и детьми, подковывающие быков и нагружающие своим нехитрым скарбом повозки, не случайно сохранился в нашей памяти – ведь история не знает подобного прецедента.

Поход простолюдинов, пустившихся в путь, чтобы отвоевать свою возлюбленную отчизну – событие единственное в своем роде, хотя в истории полно всяких исходов, миграций, завоеваний. И то, что не было более движения, даже в период революций, в котором народ принимал бы столь живое участие, дает нам ключ к разгадке "тайны" Петра Отшельника. Не то чтобы он был, как утверждают некоторые ученые, "олицетворением" народа, но его поход, в отличие от последующих, произошел под влиянием чувства, охватившего всех от мала до велика. В эпоху, когда война была уделом баронов и их приближенных, странно видеть, как неотесанные простолюдины становятся воинами. Это поражало воображение средневекового человека и послужило причиной быстрого превращения истории народного похода в легенду.

Благодаря популярным проповедям Петр стал предводителем первой экспедиции. 11 февраля 1096 г. в Париже собралась ассамблея франкских баронов, где в присутствии короля Франции Филиппа его брат Гуго де Вермандуа был поставлен во главе франкских крестоносцев. Но уже в мае месяце маленький человек верхом на осле покидал Лотарингию в сопровождении огромной толпы.

Путь его лежал через Намюр, Льеж, Ахен. В Святую субботу (12 апреля 1096 г.) Петр разбил лагерь под Кельном вместе с другими проповедниками, по его примеру ставшими предводителями отрядов Вальтером, с весьма показательным прозвищем Неимущий, и его товарищами – Вальтером де Руасси, Вильгельмом, Симоном, Матвеем и другими, чьи имена до нас не дошли.

Какова была численность этих отрядов? По этому поводу много спорили. Вместо традиционной цифры 60 тысяч, которую дают хронисты, в наши дни называют 15-20 тысяч христиан. Правда, мы не знаем их точное число в какой-либо конкретный момент, так как количество участников похода постоянно менялось: даже если некоторые паломники отставали в пути, то все равно отряды напоминали растущий "снежный ком" – ведь по дороге все так же велось проповедование крестового похода. Свидетелем этому является каноник Кельнского кафедрального собора (где он занимал должность ризничего), по его словам, в течение трех месяцев ожидавший прибытия Петра, чтобы присоединиться к нему. Этот каноник, по имени Фрумольд, взяв крест, отдал все свое имущество Браувейлерскому монастырю, взамен аббат этого монастыря Альберт передал ему три марки золотом и десять марок серебром. Фрумольд дал обет в случае возвращения с востока стать монахом в Браувейлере, который он впоследствии и исполнил. Вальтер Неимущий выступил отдельно; ему было суждено пересечь Венгрию без инцидентов. Но, когда в Болгарии ему отказали в снабжении продовольствием, он со своими товарищами принялся грабить окрестности Белграда, за что и подвергся жестокому избиению. Части его отряда удалось бежать, и, пройдя Ниш, Софию и Адрианополь, они прибыли под стены Константинополя около 20 июня. Сам Петр Отшельник покинул Кельн после восемнадцатидневного отдыха, 19 или 20 августа. Со своими людьми он переправился через Рейн, затем через Неккар, двигаясь к Ульму. Германию, Болгарию, Венгрию миновали без происшествий. К концу апреля отряды Петра появились в Землине, где и начались первые осложнения, несмотря на добрый прием, оказанный королем Коломаном неспокойным воителям, пережившим тяготы путешествий и нехватку продовольствия. Авторитет Петра, по-видимому, был поистине велик, раз ему до этого времени удавалось удержать от бесчинств довольно разношерстную толпу, состоявшую не только из сильных мужчин, но и стариков, женщин, детей. Во всяком случае, именно недисциплинированность стала причиной столкновений паломников с венгерским населением, хотя Петр и приказал ускорить марш. Вероятно, 26 июня он направился к Белграду и переправился через Саву на суденышках и наспех сколоченных плотах; но, несмотря на то, что расстояние от Белграда до Ниша было преодолено за семь дней, 3-4 июня произошел инцидент, сопровождавшийся грабежами и убийствами, о которых повествует Альберт Ахенский. Одна из групп паломников после ссоры с болгарами, уходя, из мести подожгла мельницы, расположенные вдоль реки около Моравского моста; узнав об этом, правитель Ниша незамедлительно ринулся в погоню и атаковал арьергард паломников, захватив многочисленных пленников и, главное, сундук с их добром. Петр сумел собрать потрепанных в схватке участников похода и двинулся дальше. 8 июля он прибыл в Софию, до этого сделав остановку лишь в Бела-Паланке. Там он впервые встретил посланцев императора Константинополя Алексея Комнина, сразу поставивших условия, на которых крестоносцы могли получать провизию; также, чтобы предотвратить любую возможность беспорядков, посланцы императора запретили паломникам задерживаться в одном и том же городе более трех дней. Затем крестоносцы преодолели примерно 29-30 лье от Софии до Филиппополя, куда они пришли 14 июля; потом 30 лье до Адрианополя, где они находились 23 июля; там посланцы императора еще раз прибыли к Петру Отшельнику, чтобы уверить его в добром расположении Алексея.

1 августа 1096 года Петр уже находился под стенами Константинополя. Получается, что весь поход от берегов Рейна к Босфору занял чуть более трех месяцев.

"Петр как будто покорил все души Божественным гласом, и кельты начали стекаться отовсюду, кто откуда, с оружием, конями и прочим военным снаряжением. Общий порыв увлек их, и они заполнили все дороги. Вместе с кельтскими воинами шла безоружная толпа женщин и детей, покинувших свои края; их было больше, чем песка на берегу и звезд на небе, и на плечах у них были красные кресты. Как реки, хлынувшие отовсюду, всем войском двинулись они на нас через Дакию"[5].

Так писала, несколько преувеличивая, что свойственно южанам, Анна Комнина, родная дочь императора. Повествуя об этих событиях, она проявила себя как настоящий историк, несмотря на некоторую склонность, как мы видели, к литературным эффектам.

По правде сказать, крестоносцы должны были произвести сильное впечатление на византийских сановников, императорское окружение и жителей Константинополя, которые сразу приняли меры предосторожности:

"Самодержец, – писала все та же Анна Комнина, – собрал некоторых военачальников Ромейского войска и отправил их в район Диррахия и Авлона с приказом дружелюбно встретить переправившихся, в изобилии поместить на их пути запасы продовольствия, доставленные из всех областей, а также следовать и наблюдать за варварами и, если они станут нападать и грабить близлежащие земли, обстреливать и отгонять их отряды"[6]. В этом пассаже отчетливо показано поведение императора, поведение двусмысленное, в котором, как мы видим, преобладала осторожность Заметим, что перед Петром в Константинополь уже прибыл Вальтер, а того, в свою очередь, обогнал отряд ломбардских крестоносцев Поэтому император Алексей помимо своей природной осторожности уже должен был руководствоваться полученным опытом в общении со своими беспокойными гостями