Нина Вальдек ждет. Ждет, когда Лидия наконец-таки раскрепостится и начнет изливать ей свои треволнения, направив невидящий взор на восточный ковер (подделку, изготовленную в Сен-Маклу). Лидия — одна из ее постоянных пациенток; ее случай — самый интересный. Она непредсказуемая и ужасно умная. Стало быть — опасная.

А еще — неизлечимая.

И удивительная.

Лидия приходит в этот кабинет раз или два в неделю — в зависимости от того, в каком психическом состоянии она находится.

— Итак, Лидия, что вы хотите рассказать мне сегодня?

«По правде говоря, очень многое. Однако есть тайны, которые нельзя раскрывать даже своему психиатру… А точнее, особенно своему психиатру!»

— В эти субботу и воскресенье я ни с кем не виделась, — начинает рассказывать Лидия. — Я почти не выходила из дому.

— Почему?

Лидия пожимает плечами.

— Я следовала вашим советам…

— Моим советам?!

— Ну да… Тем советам, которые вы мне дали две недели назад… Вы заметили тогда, что я слишком много сплю с мужчинами, и все такое прочее…

— Нет-нет, я не говорила вам, Лидия, что вы слишком много спите с мужчинами! — возражает Вальдек. — Я всего лишь сказала вам, что нет ничего хорошего в том, чтобы «коллекционировать» случайные связи, не думая о завтрашнем дне. Ведь именно так вы и поступали в течение последних нескольких месяцев… Мне кажется, что это не может принести вам ничего хорошего…

— Да, конечно.

Лидия достает из сумочки носовой платок и вытирает им ладони. Она всегда поступает так в начале беседы с психиатром, хотя сама не знает, зачем это делает.

— Почему вы больше не проводите со мной сеансы гипноза, доктор?

— Вам хотелось бы их возобновить? Они пошли вам на пользу?

— Не знаю… Возможно, и пошли.

— Мы возобновим их, когда я сочту это необходимым…

— Психиатры обычно не занимаются гипнозом, не так ли?

— Вы ошибаетесь. Очень многие из нас прибегают к данному виду терапии. Нужно уметь использовать все средства, которые могут оказать благотворное воздействие на пациентов… Но если вас это пугает, я…

— Нет, ни чуточки! — поспешно заявляет Лидия.

— Ладно, посмотрим… Может, на следующей неделе. Но только не сегодня… Что еще вы хотели мне рассказать?

Лидия, как это часто бывает, молчит, теребя прядь волос. Вальдек уже привыкла к подобному молчанию своей пациентки, которая, случается, не произносит почти ни одного слова в течение всей их встречи. Но сейчас психиатр решает прервать игру в молчанку.

— Кстати, я не смогу увидеться с вами в следующую среду.

— Но в субботу мы увидимся, да? — с беспокойством спрашивает Лидия.

— Да, конечно. Я просто хотела заранее предупредить вас насчет среды. Мне пришлось отменить все свои встречи, запланированные на этот день…

— Надеюсь, у вас не произошло ничего ужасного?

— Нет-нет, все в порядке! Просто у моей дочери день рождения и она попросила меня побыть с ней!

— А-а…

Лидия снова начинает вытирать платком ладони, хотя они абсолютно сухие.

Она думает, что дочери мадам Вальдек, должно быть, уже двадцать с лишним лет и что она вполне может обойтись без своей матери. Они, по-видимому, решили славненько провести время вдвоем. Погулять по улицам, поглазеть на витрины, сходить в кино, посидеть в ресторане… Нет, даже если тебе больше двадцати, мама все еще может быть нужна…

— Ей повезло… — бормочет Лидия.

— Кому?

— Вашей дочери… Ей очень повезло. Повезло в том, что у нее есть вы.

Нина Вальдек опускает взгляд и смотрит на чистый лист бумаги. Ей кажется, что зимний холод вдруг проник сквозь двойные стекла окон в ее кабинет.

— Моей дочери последнее время нездоровится, — говорит она, словно бы оправдываясь. — Поэтому я стараюсь проводить побольше времени с ней…

Однако Лидию ничуть не волнует состояние здоровья дочери ее психиатра. Она разглядывает свой живот и не проявляет ни малейшего интереса к семейным проблемам мадам Вальдек, которые не имеют к ней никакого отношения. В конце концов, она пришла сюда совсем по другому поводу. Ей и ее психиатру не следует меняться ролями!

— Для моей матери день моего рождения — самый черный день! — сердито произносит Лидия.

Вальдек ничего не говорит в ответ. Молчание для нее — своего рода щит, которым она иногда защищается от резких высказываний пациентов.

— Она думает, что я сумасшедшая, — только и всего! — нахмурившись, продолжает Лидия.

— Вы не сумасшедшая, Лидия. У вас, правда, есть кое-какие проблемы, но…

— Однако все считают, что я чокнутая… Все так говорят!

— Не впадайте в паранойю, Лидия…

— Я прекрасно знаю, что думают и что говорят мне в спину люди!

— Ну, если кто-то такое и говорит, он ошибается! — энергично возражает Нина. — Они просто совсем не знают вас! Не позволяйте никому относиться к вам как к сумасшедшей…

Лидия припоминает оскорбительные слова, брошенные ей пленником, и сжимает правый кулак, словно бы она держит этого наглеца и хочет его раздавить.

— Вы правы, доктор… Я не должна никому позволять относиться ко мне как к сумасшедшей! Мне нужно быть суровой по отношению к тем, кто меня оскорбляет. Или оскорблял раньше…

Психиатр слегка улыбается.

— Я вижу, что вы полны энергии, Лидия! Мне кажется, в вашей жизни в последнее время что-то изменилось… Или я ошибаюсь?

— Нет, вы абсолютно правы. Я даже надеюсь, что в ближайшее время мне станет намного лучше… Мои проблемы уладятся!

— Я очень рада это слышать!

Лидия разжимает кулак и, улыбнувшись во весь свой рот с ослепительно-белыми зубами, заявляет:

— Я нашла решение своих проблем… Оно у меня уже есть… Оно — в моих руках!

Сейчас, должно быть, уже полдень. Солнце — в зените. Его лучи осветили почти весь подвал. Правда, это длилось лишь несколько минут после чего подвал снова погрузился в полумрак, но Бенуа не преминул воспользоваться представившейся возможностью: чтобы развеять скуку, он внимательно осмотрел через решетку все уголки подвала. Этой постройке, по всей видимости, не меньше ста лет, и электрооборудование здесь — примерно такого же возраста! Вдоль влажных стен протянуты оголенные провода. Стоит только случайно к ним прикоснуться — и…

Он разглядывает беспорядочно стоящие вдоль стен садовые инструменты: грабли, вилы, штыковые и совковые лопаты… Непонятно, зачем складывать садовые инструменты здесь, в подвале.

И еще более непонятно, зачем запирать в этом подвале полицейского!..