Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слушая это, Сергей не переставал удивляться крестьянскому миру, из которого практически состояло царство, и который, хоть отчасти и был ему близким и родным, но во многом стал ему чуждым. Ведь все-таки Сергей живет хоть и в похожем мире, но существующем по правилам, диктованным пустошами, отчего представление о жизни у отступников стали кардинально различны с крестьянскими.
Так в итоге дело с обеда стало склонятся к вечеру, и Савелий, наверное, начав выдыхаться, вдруг спохватился:
— А-а… что ж я, дурак, только о себе языком чешу? Расскажи и ты что-нибудь о себе, Сергей, как ты, к примеру, вообще отступником-то стал? Чем и как вы вообще живете?
— Ну, стал я отступником давным-давно, наверное, уже больше десяти лет назад. Правда, меня всегда готовили немного к другому пути, но я отказался от него и стал тем, кем сейчас и являюсь. А насчет того, как живем, да как обычные люди, ничего особенного, добываем чертов порошок и всякое другое, меняем его на деньги, и так по кругу, если просто. Вообще тут у нас много общего с промысловиками, тоже по сезонам ведем сбор полезных и необходимых вещей, которые продаём или сдаем царю, на вырученные средства живем.
И постепенно, часто объясняя нюансы, Сергей выложил все общество отступничества как оно есть. Савелий слушал это с большим интересом, но после определённых слов он внезапно спросил.
— Правда то, что колдовать вы умеете и всякие сверхъестественные вещи творить?
— Ну, некоторые говорят, что у нас и рога с хвостами, как у чертей, есть.
— Что? — в ужасе воскликнул Савелий. — Правда, что ли, есть?
— Конечно же, нету — Сергей поспешил успокоить Савелия, правда, при этом позабавившись над его реакцией. — А насчет колдовства, это тоже вранье. Да, мы можем впитывать энергию пустоши и при должной сноровке делать из этой энергии, допустим, силовые волны из воздуха или поджигать вещи. Да, и то, такое мы можем, если достаточно напитаемся энергией из пустоши, без нее мы ничего не можем сделать.
— Интересные возможности дает вам эта пустошь, — логично подчеркнул Савелий.
— Разумеется, самому своему существованию мы, отступники, обязаны пустошам. Однако, как дало, так и забрало, и пустошь — не исключенье. Она заставляет нас платить и часто — самую высокую цену. И в лучшем случае, она забирает жизнь, в худшем — рассудок.
— М-да, опасное место. А еще и монстры всякие там, слышал, обитают … они ведь тоже реальны.
— Нелюди, да, они реальны и очень опасны. Но при должном опыте от них можно уйти, не сталкиваясь, или вообще убить. Хотя, это весьма непросто.
— А эти нелюди… они могут попасть сюда, ну, в наш мир, и представляют ли они для нас, простых людей, угрозу.
— Нет, это практически невозможно. Нелюди, как правило, не заинтересованы нашим миром, он для них также чужд и вреден, как и для нас их мир. Представлять угрозу они могут только если простой человек оказался на их земле, то есть — в пустоши, а такое бывало. Такого человека они уже могут попросту убить. Или еще хуже, ведь некоторые нелюди могут заразить человека своим укусом, после чего тот может стать отдаленным подобием самого нелюдя. Но это относится только к людям неустойчивым к пустошам, для отступников, как показывала практика, такие заражения нестрашны.
— Обожди! — воскликнул Савелий. — Прям от укуса и сразу же?
— Ну, не совсем, потому что заражение может случиться не от каждого укуса, и смотря, какой нелюдь укусит, заражение может происходить по-разному. К примеру, от укуса волколака цикл заражения занимает полный лунный цикл. И дело не только во времени, но в и условиях, к примеру, критическая ситуация. Как например, на земле отступников в одном поселении Дубках одного крестьянина, зачем-то зашедшего за излом, покусала бадзула, и вначале вроде все было хорошо, раны затянулись, и с ним ничего не стало. Однако, когда через несколько недель он попал в пьяную драку со своим собутыльником, и его стали сильно избивать — и так, наверное, его бы и убили — но тут произошло то, чего никто не ожидал: под адреналином, зараза, которой его наградила бадзулы, проснулась и обратила его в ырку, В общем, резня там была страшная, все село было перебито и обескровлено беспощадно, спасся только один мальчик, еле сбежавший на коне. Он-то и нашел отступников и все рассказал. Позже они поймали ырку и убили.
— Во дела… ну, и история. А ты знаешь… ну…. Может, ты помнишь, когда мы ехали по деревне, видел ты одну девоньку, за ней еще этот жук… в кафтане пристал, чтоб он был неладен.
— Да, кажется, что-то припоминаю, — Сергей прекрасно помнил.
— Так вот, она, когда переехала сюда с семьей, ушла из своей деревни, пользуясь правом июньского дня. Конечно, дело-то житейское, все мы хотим для себя только лучшего гнездышка, и семья Кати была в этом плане далеко не первой. Но были языки, говорившие, что случилось у них там что-то, и однажды, когда я ездил туда к одному дальнему родственнику, он, кстати, гончар, мы договорились, что он сделает мне пару горшков взамен на пару мешков муки. Ну, вот мы с ним разговорились, и, выпив, он обмолвился, что случилось. Оказывается, история была такая: Катя со своим младшим братом пошли в лес за грибами и случайно наткнулись на излом и по любопытству оба решили заглянуть за него. Что там конкретно случилось, никто не знает, но в деревню вернулась только Катя, вся в ранах и укусах, без брата. Его в итоге так и не нашли, отчего люди шептались, что его съел нелюдь. Находясь в горе из-за потери ребенка, родители Кати решили покинуть то место, чтобы больше не подвергать последнего ребенка опасности.
— Ты уверен, что это был нелюдь, а не, допустим, что все она выдумала, и укусил ее пес или другой обычный зверь.
— Ну, утверждать не буду, так как сам не видел, однако, рядом с деревней, где они раньше жили, в лесу, действительно, был излом.
— А сколько времени прошло с того случая?
— Да, давно это уже было,
