– Может, на сей раз будет девочка? Макс очень бы этого хотел.

– Несомненно, – откликнулась Линдсей, стараясь не замечать почти неуловимый ирландский акцент, время от времени проскальзывавший в речи собеседника. Этот легкий акцент и улыбка делали его на редкость привлекательным, и Макгуайр, вероятно, знал об этом.

– Послушай, может, мы все-таки займемся работой? – подалась вперед Линдсей. – До отъезда мне надо переделать еще кучу дел. Я уже договорилась почти обо всем, что связано с парижским показом. Надеюсь, ты видел составленный мною план его освещения? Я его тебе посылала.

Макгуайр принялся перебирать бумаги на своем столе.

– Макс вроде бы говорил, что ты собираешься ехать со своей подругой. Кажется…

– Джини. Женевьева Хантер. Ты ее не знаешь.

– Да, я ведь здесь недавно, – кивнул он, продолжая рассеянно перебирать лежавшие перед ним листки. – Однако я знаком с ее работой и, конечно, с прошлогодними репортажами из Боснии. Они были просто блестящи! Так же хороши, как снимки Паскаля Ламартина. Они и раньше вместе работали?

– Да.

– Прекрасная команда. Я и Максу сказал то же самое. Куда же делся этот чертов план? Ведь только минуту назад лежал на этом месте! Кстати, почему она не осталась там и дальше работать вместе с Паскалем?

– Вот этого я не знаю.

– Кто-то мне что-то говорил… Она, кажется, заболела?

– Да нет вроде. По крайней мере, сейчас с ней все в порядке.

– Ага, значит, я что-то напутал. Макс говорил… Макгуайр не закончил фразу, а Линдсей не собиралась снабжать его дополнительной информацией. Он, судя по всему, и без того знал чересчур много. Если ему было известно о болезни Джини, о которой знали очень немногие, значит, об этом насплетничал Макс. Последний, однако, всегда считался очень сдержанным человеком, и уж коли делился с Макгуайром такими подробностями, значит, они являлись гораздо более близкими друзьями, чем поначалу думала Линдсей.

Именно в тот момент, когда она гадала, о чем еще Макс мог рассказать Макгуайру, тот огорошил ее. Он наконец нашел составленный Линдсей план освещения парижского показа и положил его перед собой.

– Прекрасно, – сказал он.

Не веря своим ушам, Линдсей изумленно уставилась на собеседника.

– Прекрасно? Ты хочешь сказать, что тебе нравится мой план?

– В конце концов, отдел мод возглавляешь ты, а не я, – пожал плечами Макгуайр. – И если ты считаешь нужным пользоваться услугами этого проклятого Маркова, – на здоровье. Будь только более требовательна к его творчеству.

– И у тебя нет никаких предложений? Я удивлена.

– Нет. Коллекции мод – это твоя епархия. Я бы и помыслить не смог о том, чтобы занимать чужую территорию. Тем более, что сам я не способен отличить Лакруа от Сен-Лорана.

«Чертов Макс!» – подумала Линдсей, уловив лукавые огоньки, заплясавшие в глазах Макгуайра. Значит, редактор передал ему их разговор!

– Я рада, что ты наконец уяснил рамки своей компетенции. – Линдсей встала, оттолкнув стул, и намереваясь побыстрее выйти из кабинета.

– Да, и вот еще что, – бросил ей в спину Макгуайр. Линдсей удивленно обернулась и увидела в его руках ту самую зеленую папку, завязанную тесемками.

– Скажи, костюм, который на тебе, случайно не от Казарес?

– Угадал.

Макгуайр, казалось, был доволен тем, что его догадка оказалось верной.

– А ты когда-нибудь встречалась с самой Казарес? Может быть, брала у нее интервью?

Линдсей недоуменно посмотрела на собеседника, гадая, чего больше в его вопросе: невежества или подвоха.

– Нет, – ответила она наконец, – я с ней никогда не встречалась. И, как тебе, должно быть, известно, ни один журналист – тоже. Казарес никогда не появляется на публике, только в день закрытия ее показов. И никому не дает интервью. Она настоящая затворница.

– И к тому же – удивительно красивая затворница.

– Да, и это тоже.

– Но Жан Лазар – он-то общается с журналистами?

– Только с теми, которых считает надежными. Со своими друзьями, которые не будут задавать ему неудобных вопросов о Казарес. Я бы не стала называть это интервью, но изредка он действительно дает аудиенции журналистам.

– Не могла бы ты договориться с ним о такой аудиенции?

– Наверное, смогла бы, если бы захотела. Но я этого не хочу.

– Попробуй сделать это, когда окажешься в Париже. Линдсей озадаченно посмотрела на Макгуайра.

– Зачем? Это же бессмысленно. Даже если мне удастся встретиться с Лазаром, я не узнаю от него ничего мало-мальски стоящего. Разумеется, мне хотелось бы узнать, насколько верны те или иные слухи. Например, правда ли то, что пять лет назад Мария Казарес стала разваливаться на части. И мне очень хотелось бы узнать, какую именно коллекцию она разрабатывает в настоящее время. Любой журналист не пожалел бы усилий, чтобы услышать ответы на эти вопросы, но…

– Вот и задай их Лазару. Почему бы не попробовать?

– По нескольким причинам, – фыркнула Линдсей. – Во-первых, я не осмелюсь это сделать, поскольку меня после этого на пушечный выстрел не подпустят к Дому мод Казарес. Во-вторых, я уже сказала тебе: это бессмысленно. Для интервьюеров у Лазара существует стандартная заготовка: Мария Казарес – гений высокой моды. Его задача в том и состоит, чтобы ограждать хозяйку от назойливых плебеев.

– И еще – в том, чтобы управлять империей стоимостью во много миллионов долларов. Давай и об этом не будем забывать.

– Само собой. С этой задачей он, кстати, справляется блестяще. Лазар охотно станет говорить о фасонах их платьев, об их косметике, духах. Он будет сыпать цифрами и излучать обаяние. Пустая трата времени. Все эти цифры мне и без того известны. Пресс-служба у Казарес лучше, чем у всех остальных парижских домов мод, вместе взятых. Об империи Казарес мне известно абсолютно все.

– Абсолютно все? Ты в этом уверена?

Линдсей уже была готова ответить какой-нибудь дерзостью, но в последний момент замолчала. Она заметила, каким острым стал взгляд зеленых глаз Макгуайра, как по-новому зазвучал его голос.

– Ну, хорошо, я преувеличила. Конечно, я знаю далеко не все, как, впрочем, и остальные. Лазар и Казарес окружены завесой таинственности, причем – с давних пор…

– Не могу не согласиться. – Макгуайр заглянул в зеленую папку. – Это заметно даже неспециалисту. Вопросов больше, чем ответов. Откуда они всплыли, как встретились, каким образом Лазар заработал свои первые большие деньги, какие взаимоотношения связывают их сейчас, почему в прошлом году Лазар собирался продать компанию?..

– Это были чистой воды сплетни, – перебила говорившего Линдсей.