– Ну, скажи, – заинтересовалась Эва.

– Иногда я страшно злюсь на Свена.

– Ничего себе!

Это заявление прозвучало неожиданно после того вступления, которое Альф сделал.

– Что удивительного? – спросил Альф. – Ты – классная девчонка, и я злюсь, что ты досталась ему.

Его глаза были сейчас очень серьезными.

– «Досталась»! – повторила за ним Эва. – Разве была лотерея?

– А что, разве нет? Конечно, лотерея. А ты – счастливый билет. Между прочим, ему сейчас фантастически везет во время гонок. Это с тех пор, как он встретил тебя.

Эва промолчала.

– Когда я вижу вас вместе, – продолжал Альф, – когда он катает тебя на байке, мне хочется, чтобы он свернул себе шею. Ну, не совсем серьезно – так, слегка. Чтоб его положили в больницу, и тогда…

– И тогда ты бы попытал счастья? – игриво подхватила Эва, несмотря на то, что пребывала в замешательстве от всего происходящего и, в частности, от его речей.

– Я могу и при нем, – невозмутимо сказал Альф. – Но всё же он мой друг детства, как ни крути. Знаешь, он мне дорог как память, иначе я бы долго не раздумывал.

Тон Альфа, когда он говорил про Свена, был легким, дружеским. «Он, конечно же, шутит, – подумала Эва. – Просто пытается меня развлечь». Эта мысль её успокоила.

– Меня бесит эта гирлянда, – призналась она. – Не могу думать ни о чем другом.

В этот самый момент Свен наконец увидел её и страшно смутился, даже покраснел. Он аккуратно отстранил от себя брюнетку, которая как раз опять вздумала лезть к нему целоваться, поднялся со своего места и подошел к их с Альфом столику.

– Привет, – сказал он. – А я вас не видел.

– Гирлянду сними, – заметил ему Альф. – Новый год уже наступил.

Эва засмеялась. Свен сел на свободный стул рядом с ней. Гирлянду он повесил на спинку стула.

– Это Хильда подарила, – объяснил он Эве. – Она откуда-то узнала про Голландию.

– Она узнала про Голландию? – повторила Эва. – Что, впервые в жизни нашла на карте?

Услышав это, Альф покатился со смеху, а Свен посмотрел на Эву с недоумением.

– Он имеет в виду голландский заезд, – смеясь, объяснил Альф.

– Какой голландский заезд? – спросила Эва.

– Ты что, не знаешь? Будет международный заезд в Голландии, и Лейф решил отправить туда Свена, – пояснил Альф. – Ты правда не знаешь?

– Впервые слышу, – ответила Эва.

Альф взглянул на Свена.

– Эх, ты, – сказал он, – такой шанс проворонил! По всему, оставаться тебе без подарка.

Свен стал оправдываться и выглядел при этом по-прежнему очень смущенным.

– Послушай, – сказал он Эве. – Я был уверен, что говорил тебе, что Лейф имеет такие планы. Но всё равно это пока не точно.

– Врет всё, – доверительно сообщил Эве Альф. – Не верь ему. Еще во вторник всё было решено и заметано.

– А скажи, Хильда – твоя поклонница? – спросила Эва у Свена, стараясь, чтобы её голос звучал небрежно.

– Нет, мы просто давно знаем друг друга… Правда, Эва, я думал, что говорил тебе про заезд.

– Я оставлю вас на секунду, – сказал Альф и направился к стойке бара, завидев кого-то из знакомых. Эва проводила его взглядом.

– Ну, прости, пожалуйста, – тем временем повторил Свен. – Мне казалось, что я сказал тебе… в общем, что ты знаешь. Я замотался, поэтому так получилось.

Эва смотрела на его щеку, где всё еще красовался след от губной помады. Свен догадался, в чем дело, попытался стереть след, но только размазал его, после чего растерянно уставился на свои пальцы.

– Слушай, ты не путаешь меня ни с кем? – спросила Эва, доставая носовой платок, чтобы помочь ему. – А то ведь так бывает: общаешься с одной, а думаешь о другой.

Свен ничего не ответил, только посмотрел на нее, но этого хватило, чтобы она поняла, что неправа в своих подозрениях. В его взгляде она прочитала, что он думает только о ней. Именно такого признания она и добивалась.

Вернулся Альф и спросил:

– Ну что? Врежем по безалкогольному напитку «кока-кола»?

Эва так удивилась, что не смогла даже спросить, что это с ним такое случилось, что он предлагает такие вещи. И хорошо, что не спросила. Потому что это оказалось шуткой.

Помимо байкерской тусовки, у Эвы была и другая, причем весьма насыщенная жизнь в колледже – семинары, лекции, репетиции, совместные походы на спектакли. Близких друзей она среди студентов пока не завела, но часто общалась с некоторыми ребятами и девушками со своего курса.

Одну из девушек звали Анне-Лиза. Она была рыжеволосой, стройной, бойкой и училась на танцора-хореографа. Когда Эва только познакомилась с ней, Анне-Лиза буквально засыпала её вопросами про «эти страшные Советы».

– Твоя семья уехала из СССР потому, что вы были диссидентами? Вы же поляки? Вы поддерживали движение «Солидарность»? Вас хотели посадить в ГУЛАГ, а вы сбежали в Польшу? Вам было очень страшно?

Эва даже растерялась: на дворе был девяносто второй год, «Советов» больше не существовало, Александр Солженицын был восстановлен в советском гражданстве еще при Горбачеве и награжден премией за «Архипелаг ГУЛАГ» – а Анне-Лиза, похоже, всё еще считала, что «восточный сосед» вот-вот вторгнется на территорию Швеции на танках, самолетах и прочей военной технике. Увы, советскую подводную лодку, которая в начале восьмидесятых имела глупость сесть на мель в территориальных водах Швеции, здесь до сих пор не забыли.

Услышав слово «Горбачев», Анне-Лиза пришла в неистовство:

– Это страшный человек! Он ввел войска в Литву! Он ввел войска в Латвию! У вас в Литве были эти ужасы, с советским спецназом, прошлой зимой! Вы поэтому переехали?

– Нет, мы переехали в Польшу раньше, – терпеливо объясняла Эва. – Еще до всех событий.

– У меня был друг, датчанин, – сообщила Анне-Лиза. – Он состоял в движении «Next Stop Soviet» и ездил в Россию объяснять молодежи, что надо покончить с коммунистическим прошлым, потому что это тупиковый путь развития! Он жил в одной русской семье, и ему ужасно не понравилось. Вы, русские, такие странные. Вы так любите Сталина!

«Сталина и водку. Ох. Теперь она меня записала в русские», – подумала Эва. Она уже устала спорить.

– Мы, шведы, живем в своей маленькой стране и соблюдаем нейтралитет, – с гордостью выдала Анне-Лиза. – Мы всегда будем выступать против военных конфликтов и нарушения прав человека.

«Ничего себе маленькой, – тем временем думала Эва, стараясь сохранять светское выражение лица. – Территория побольше Дании, Норвегии и любой из балтийских стран! Кроме Финляндии, наверное».