через окно, – бросил Гейз, развернувшись и направившись к своему дому. Он подождал на ступеньках, пока я открывала входную дверь.

Ненавижу это время. Ночь. Она опускается, оставляя меня в одиночестве. Я не могла признаться маме, что боюсь, потому что она всегда гордилась тем, какая я взрослая.

Я включила свет, как только вошла в квартиру и заперла за собой дверь. По привычке мне нужно было проверить все в доме. Я схватила биту. Открыла каждый шкаф, заглянула в душ и под кровать. И включила везде свет. Я не собиралась оставлять его на всю ночь, но пока проверяю квартиру, пусть горит.

Затем я зашла в свою комнату и посмотрела в окно: Гейз подбрасывал мяч.

Я схватила пистолет для мыльных пузырей, наполнила его новой смесью и выстрелила. Несколько минут я пыталась прицелиться, чтобы пузырьки полетели к Гейзу, и у меня получилось. Он высунул голову в окно, улыбаясь.

Наши дома располагались близко друг к другу, поэтому мы могли разговаривать. Ветра не было, и слова были слышны отчетливо.

– Как твой папа?

Гейз пожал плечами и ничего не ответил, так что я сменила тему:

– Сможешь передать мне этот мяч?

Он был похож на баскетбольный мяч «Нерф». Я протянула руки.

Его глаза сверкнули, затем он кинул его мне. Было захватывающе видеть, как мяч пролетает прямо над переулком. Я схватила его и сжала мягкую пену.

Затем положила локти на подоконник и глубоко вздохнула. Гейз ждал моей передачи, и я рискнула. Ему пришлось немного наклониться вперед, чтобы поймать мяч, но все получилось.

В тот вечер мы больше часа перебрасывали мяч туда-сюда. Я больше не чувствовала себя одиноко. И даже протянула ему кусочек торта. Несколько крошек упало, но он смог съесть большой ломтик. Затем мы продолжили играть.

А когда силы иссякли, уставились друг на друга.

– Эй, я буду здесь. Всю ночь. Ты можешь произнести мое имя, и я проснусь.

Я кивнула. Он понимал меня. Знал, как нелегко быть одной.

Мое окно тоже осталось открытым, когда я легла спать.

В этом не было ничего необычного, потому что мы жили высоко и к тому же хотелось немного свежего воздуха. Но сегодня вечером открытое окно напоминало о том, что за ним кто-то есть. Близкий.

Глава 6

Гейз

Время от времени я проверял папу. Он постоянно извинялся, но все еще был пьян. Он очень жестко прокололся. Да, были взлеты и падения, но я всегда верил и надеялся на лучшее, когда он не пил. Бар через дорогу стал предупреждением. Я сразу понял, что это не к добру, но думал, что он продержится гораздо дольше.

Извиняясь, он искал оправдания. Говорил, что сделал лишь один глоток. Но это было неправдой. Я знал его, он никогда не выпивал только одну рюмку. Поэтому было важно, чтобы сейчас он лежал на боку. Проснуться от того, как отец давится собственной рвотой, было бы ужасно.

Когда он не пил, то много времени проводил со мной. Но когда пил, я был последним, о ком он думал. Иногда я нужен был ему только для того, чтобы достать пиво из холодильника.

Сегодня вечером мы с Пикси играли в мяч. И я почувствовал, что нужен ей, сказал, что она не одна. Вот в чем я был хорош. Возможно, все дети алкоголиков отлично улавливают язык тела других людей. Наблюдают за всеми. Постоянно.

Я тоже чувствовал себя в безопасности, находясь рядом с ней. В новом для меня районе она, казалось, знает все и всех. Мне очень повезло встретить Пикси.

Наступило утро, папа все еще спал. Его не вырвало, так что убирать за ним не пришлось. Хотелось надеяться, что он просыпался, чтобы сходить в туалет. Я переоделся и вышел из квартиры, было еще рано, и я увидел, как мимо с лязгом и грохотом проехал мусоровоз. Потребуется время, чтобы привыкнуть к жизни в этом городе.

За окном Пикси было тихо, может быть, она все еще спала. Я не стал стрелять нерф-пулей в ее комнату.

Мне хотелось попробовать снова попасть на баскетбольный матч со старшими, но я не был уверен, хорошо ли они будут относиться ко мне без Пикси.

Я прошел через ворота, вокруг было тихо. Никого, кроме нескольких мужиков, которые были пьяны, как отец, и спали на скамейках в разных концах детской площадки. Без баскетбольного мяча не сыграешь. Я начал раскачиваться на качелях, но из-за скрипа цепей один из мужиков начал орать. Пришлось опустить ноги на землю и затормозить, вздымая пыль.

Я вышел с детской площадки и направился в переулок между домом Пикси и моим. Там было много строительного мусора, в основном непригодного, но под поросшим мхом куском гипсокартона я нашел хорошую широкую деревянную доску. Затем окинул взглядом пространство между зданиями. Должна подойти.

Я затащил доску в квартиру. Было сложно, и я разозлил нескольких старушек, пытавшихся спуститься по лестнице. Но в конце концов донес ее до своей комнаты. Под моим окном был небольшой бетонный выступ. Под окном Пикси – точно такой же.

Я был уверен, что если уроню доску, то убью кого-нибудь, но внизу никого не было. Я приподнял ее так, что при верном расчете она должна была встать ровно на выступ под окном Пикси. Тогда мы с ней, может быть, могли бы покатать мяч друг другу и поиграть.

Пикси вошла в свою комнату как раз в тот момент, когда доска с грохотом опустилась на выступ. Она подбежала к окну и посмотрела вниз.

– О!

Получилось круто. Как будто перекладина на пиратском корабле. К тому же она была довольно широкой. Можно было, наверное, встать на нее обеими ногами, расположив ступни друг за другом. Пока я к этому не был готов, но наверняка мог бы попробовать.

Я нашел мяч на полу и подбросил его так, что он ударился о доску и отскочил прямо в комнату Пикси. Заметил, как вспыхнули ее глаза, из ее рук что-то выпало, и она поймала мяч.

Затем повторила мой прием, мяч снова был у меня. Мы играли, не разговаривая, пока не сделали около двадцати бросков, потом мяч странно отскочил от доски и улетел вниз. Тогда мы решили: тот, кто сделал этот бросок, и должен спуститься за мячом, так что пришлось идти мне.

Прошло некоторое время, пока я спустился, нашел мяч, помахал Пикси, а затем вернулся в свою комнату. Мы играли минут сорок пять, и