Завертелось, закружилось всё вокруг, взлетали в небо слова, падали на землю облака, ветер шелестел пакетами. И пахло весной, и она плыла в этом своём чудесном мире, и ловила тёплый свет окон.

Кира вдохнула аромат белых цветов и оглянулась…

Они стояли на площадке какого-то старого дома. Было тихо и очень сыро. Их шёпот словно разрезал чёрно-белые лестничные пролёты, сдувал осыпающуюся штукатурку со стен. Сверху послышались глухие шаги. По мраморной лестнице спускался человек. Ладонь бесшумно скользила по массивным пыльным перилам. Слёзы катились по морщинистым щекам старика. Эхо шагов растворилось в темноте подъезда, и внезапная тишина заложила уши.

Резкий выдох… Марк сжал влажную ладонь Киры и улыбнулся уголками губ.

Резкий вдох… И они побежали вниз, рука в руке, на свет, мимо резных дверей пустых квартир, к грохочущей улице. В тот, другой город… В их город…

Теперь Кира ясно различала слова песни:

Тихий дождь разрезал город

Пополам: на чёрный с белым.

Лестниц пыльные меандры,

Паутиной потолки.

В окнах ветер бестелесный,

Скрипы, тени и следы.

И квадратный свет «колодца»

В разноцветном витраже,

Взгляд улыбки и испуга

На четвёртом этаже…

Тс-с-с… Ладони крепко сжаты.

Видишь?

Вижу – это мы.

В местном управлении стояли два стола. За одним сидела толстая тётя с красными бусами на шее, за другим – худая, в огромных очках. Толстая читала какие-то бумаги, худая печатала на компьютере.

– Наверное, Зина – та, что с бусами, – шепнула Янка Кире. – Бабуля же говорила, она поесть любит.

– Ага, – Кира едва сдержала смешок и подтолкнула подругу.

Янка смело шагнула вперёд.

– Здравствуйте, – громко поздоровалась она.

– Здравствуйте, – ответили тёти, не отрываясь от работы. – Садитесь, пожалуйста.

Янка подмигнула Кире.

– Меня зовут Быстрова Яна Валерьевна. Я пришла жаловаться, – отчеканила она, усевшись на стул.

Кира встала рядом.

– У нас тут все жалуются, – кивнула толстая тётя и впервые посмотрела на Янку. – Такая молодая, а уже есть на что?

– Вот и бабушка моя то же самое сказала, – ответила Янка. – А я говорю, жалобам все возрасты покорны, правда ведь, тётя Зина?

Тётя Зина, а это действительно была именно она, откинулась на спинку кресла и вопросительно взглянула на Янку.

– А разве мы знакомы? – удивилась она.

– К сожалению, ещё нет. Зато вы знаете мою бабушку Варю. Она с вами за молоком в одной очереди стояла.

– Интересно, – тётя Зина стала перебирать бусы. – Что-то я не помню никакой бабушки Вари.

Янка вскинула брови.

– Как же? А бабуля моя только о вас и говорит: какая вы ответственная, умная, всегда людям помогаете. Правда, Кира?

– Точно, – подтвердила Кира. – Только вчера о вашей массе… достоинств говорила!

Тётя Зина оставила в покое нитку бус и начала постукивать пальцами по столу.

– Это она про ту женщину, у которой платье в зелёный горошек! – вступила в разговор худая. – Мы и правда с ней в магазине виделись.

– О! – воскликнула Янка, – А я бабуле говорила, что её платье забыть невозможно!

– Ну да, кажется, помню, – вздохнула тётя Зина. – Виделись. И на кого же вы хотите пожаловаться?

– На курицу, – не задумываясь, ответила Янка.

Тётя Зина изумлённо вскинула брови:

– Соседскую?

– Пока нет, – возразила Янка. – По крайней мере надеюсь это соседство предотвратить.

Собеседница удивилась ещё больше. Её напарница тоже заинтересовалась.

– И что эта курица вам сделала? – спросила она, поправляя очки.

– Она собралась строить виллу, – сообщила Янка, – прямо на футбольном поле.

Худая сняла очки и посмотрела на толстую.

– Ясно. Девочка про дачу Сергея Александровича говорит.

Янка пожала плечами.

– Какая разница! Пусть будет Сергей Александрович. Только по какому такому праву он там строить собрался?

Обе женщины вздохнули.

– По праву частной собственности, – пояснила тётя Зина. – Было поле ничьё, а теперь стало Сергея Александровича. Он его купил.

Янка вспыхнула:

– Как так купил? У кого? А в футбол теперь где играть прикажете? На крыше? – она вскочила и показала на окно. – На земле что, места мало?

Тётя Зина постучала карандашом по столу:

– Успокойтесь, пожалуйста, Яна…

– Валерьевна, – подсказала Кира.

– Валерьевна, – повторила за ней тётя Зина. – Сергей Александрович видный человек, он для нашего посёлка много хорошего сделал. Колодец построил, магазин собирается открыть. Продуктовый…

Но Янка не унималась:

– А в одном магазине батоны некуда раскладывать, что ли? Второй так уж необходим? Да и колодец нам ни к чему – колонка вон на развилке какая хорошая!

Чистейшая вода! Меня в детстве с головой окунали!

– Оно и видно, – буркнула худая, опять надевая очки.

– Да как же вы не понимаете?! – Янка снова села и посмотрела на неё глазами, полными невыразимой скорби. – Это же футбольное поле! Там в футбол играют! Знаете такую игру? Это когда за одним мячиком куча красивых мальчиков бегает!

– Теперь всё понятно, – кивнула тётя Зина. – В соседнем посёлке отличное поле есть, ходите туда на своих кавалеров смотреть.

Янка опустила голову.

– Вот она – дружба. Я-то думала, вы поможете внучке своей подруги.

– Да какая же эта дружба – в очереди стоять? – ахнула тётя Зина.

– Очень могла бы быть крепкая, – наставительно сказала Янка. – Очередь, между прочим, людей не только физически сближает, но и духовно.

Тётя Зина с сомнением покачала головой.

– Дайте хотя бы заявление написать, – попросила Янка, видя, что эту женщину ничем не проймёшь.

Та пожала плечами и достала из ящика чистый бланк.

– Пишите. Только это всё равно бесполезно.

Янка всхлипнула и принялась писать:

«Заявление.

Я, Быстрова Яна Валерьевна, прошу запретить строить что бы там ни было на футбольном поле. До ближайшего поля на велосипеде 30 минут ехать, а это одна треть футбольного матча. Пусть строят в другом месте – вместо продуктового магазина».