Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в самом этом деле полно неувязок.
1) Рост моего дяди – пять футов и десять дюймов[10], а рост этой девчонки – максимум пять футов и три дюйма[11]. Разница – целых семь дюймов. Она сказала, что моя дядя задрал ее юбку, чтобы потрогать ее задницу. Это как же сильно ему пришлось наклониться, чтобы сделать это? Почему-то на это никто не обратил внимания.
2) Ясное дело, мой дядя захотел уйти. А вы бы не захотели? Представьте, что кто-то обвиняет вас в том, чего вы не делали. Вы бы просто стояли на месте, смирившись? В наши дни в Гонконге все вверх тормашками и вывернуто наизнанку – власть есть, а справедливости нет. Закон уже ничего не значит, можно белое назвать черным, и люди с этим соглашаются. Как мой дядя мог быть уверен в том, что ему кто-то поверит?
3) Полиция заявила, что дело серьезное, потому что жертве нет шестнадцати лет. Так почему же не собрали на месте, то есть сразу, вещественные доказательства? Если она говорила правду, разве у моего дяди не остались бы под ногтями волокна ткани, а у нее на трусиках – пот с его пальцев? А тест на наличие ДНК сделали?
Но самое главное – мой дядя не настолько глуп, чтобы так рисковать. Он ведь мог потерять семью, карьеру, всю свою жизнь и ради чего? Ради какой-то непривлекательной девчонки?
Мой дядя признал себя виновным, чтобы положить конец всей этой истории. Я тоже собирался смириться с его решением и вытерпеть этот удар, и вдруг сегодня услышал кое-то такое, что меня ужасно возмутило.
Моя подруга рассказала мне об этой четырнадцатилетней девице. Похоже, в ее школе все до единого знают, что эта сучка любит портить жизнь окружающим. С виду кажется милой и симпатичной, а на самом деле то и дело строит козни у кого-нибудь за спиной. У одной девочки увела бойфренда, а потом парень ей надоел, и она его бросила. Вот почему у нее нет подруг. Никто из одноклассников не желает с ней знаться. Вне школы она зависала с разными подонками, они пили спиртное, а может, и наркотиками баловались, может, она и спала с кем попало – кто знает?
Судя по рассказам одноклассницы, девчонка выросла без отца. В прошлом году умерла ее мать – теперь некому держать ее в руках, и она стала вести себя еще хуже. Она всем и каждому рассказывает про то, какая она бедная-несчастная. После спектакля, который эта сучка разыграла в поезде МТЖД, она продолжает притворяться жертвой преступления и хочет, чтобы все ее жалели. Но что плохого сделал ей мой дядя? А ведь ему пришлось пожертвовать собственным и семейным счастьем вследствие эгоизма этой девчонки!
Прости меня, дядя. Я знаю: ты хочешь, чтобы все это как можно скорее закончилось, но я больше не могу молчать!
Не прошло и дня после публикации этой клеветы, как она стала самой популярной на сайте и вскоре, словно вирус, распространилась по «Фейсбуку» и другим социальным сетям. Казалось бы, частное дело, к тому же совершенно очевидное, но представители «Движения зонтиков»[12] ухватились за него в своих целях. Они писали о том, что многие люди недовольны произволом полиции. Полицию обвиняли в союзе с триадами[13]. Когда подразделения полиции пытались навести порядок на улицах, протестующие объявляли, что это «акт тоталитаризма и подавление прав человека». На этой волне многие пользователи чата приняли сторону автора анонимной публикации. Она как нельзя лучше соответствовала их настроениям: правосудие продажно, полиция не выполнила свой долг, и Шиу Так-Пинг наверняка невиновен. «Мисс А» стали угрожать тем, что ее настоящее имя будет раскрыто. Так и вышло. Несколько дней спустя кто-то разместил фотографию Сиу-Ман, назвал ее имя, школу, в которой она училась, и домашний адрес. Размещать подобные сведения о несовершеннолетних жертвах преступлений незаконно, поэтому модераторы быстро удалили публикацию, но многие успели сделать скриншот фотографии и информации, а потом принялись постить, убирая некоторые слова, чтобы идти в обход закона: «Эта шлюха Ау …Ман из школы Е… в Яу Ма Тей». Или: «Четырнадцатилетняя подстилка из поместья Лок… … Сиу-Ман». О Сиу-Ман писали ужасные вещи, а кое-кто обработал ее фотографию в фотошопе так, чтобы она выглядела уродливо.
Нга-Йи любила читать книги, но в Интернете была почти безграмотна. У нее не было друзей, поэтому она не интересовалась социальными сетями и чатами. Работая в библиотеке, она была вынуждена освоить e-mail, но дальше этого дело не пошло. Вот почему она узнала об оскорбительной публикации только через три дня после ее появления – в понедельник одна из коллег Нга-Йи рассказала об этом на работе. Теперь она поняла, почему все выходные Сиу-Ман просидела дома и была такой расстроенной. Дома у них был самый простенький компьютер, они купили его, когда проводили Интернет. Нга-Йи уже начала работать, с деньгами стало чуть полегче, и Йи-Чин не устояла перед уговорами установщика Интернета, который говорил: «Компьютер очень поможет вашей дочке в учебе». В микрорайоне было много жильцов, поэтому провайдеры выделенного Интернета предлагали невысокую меся чную плату. Купить-то купили, но на самом деле стационарным монстром никто почти не пользовался. Когда Сиу-Ман начала учиться в средней школе, она купила себе дешевый смартфон и пользовалась домашним Wi-Fi.
Прочитав клевету на планшете коллеги, Нга-Йи была вне себя от гнева. Чудовищные оскорбления в адрес сестры, мерзкие утверждения: «принимают наркотики», «спит с кем попало»… Но когда она немного успокоилась, до нее дошло, как на самом деле все серьезно. Нга-Йи была близка к панике и не понимала, что делать. Позвонить сестре? Но Сиу-Ман была в школе, на уроках.
В конце концов она позвонила в школу и попросила позвать к телефону классную руководительницу Сиу-Ман, мисс Юэн.
Оказалось, что мисс Юэн уже знала о посте от других учителей, и в школе создали комиссию, чтобы разобраться с этой проблемой.
– Не волнуйтесь, мисс Ау. Сегодня на уроках Сиу-Ман выглядела нормально. Я присматриваю за ней, и мы договоримся, чтобы с ней побеседовал школьный психолог.
После работы Нга-Йи шла домой, готовясь утешать сестру. Как начать разговор, она не знала, но Сиу-Ман удивила ее своей реакцией.
– Я не хочу говорить об этом, сестренка, – равнодушно сказала она.
– Но…
– Хватит с меня на сегодня. Столько учителей со мной говорило. Больше не могу.
– Сиу-Ман, я только хочу…
– Нет! Я не желаю говорить об этом! Не начинай!
