Марк с некоторой брезгливостью отметил, как оживился оператор, направляясь в их сторону. Нужен крупный план.

– Я не смогу простить, – наконец, произнесла девушка. – Я верила.

– Шарлатаны умеют расположить к себе. Ты поверила, и ему было достаточно твоей веры. Врачи все равно не смогли бы тебе помочь. Он лишь отсрочил неизбежное.

– Знаю. – Марк уже не держал ее, девушка сама вцепилась в пальцы мужчины, ища поддержки и сострадания. – Но я могла забеременеть снова, если пришла хотя бы на неделю раньше.

Она не задавала вопроса, но Марк все равно покачал головой, вызвав новый поток слез.

– Принесите воды, – попросила ведущая. – Марк, вы слышали задание?

– Отпустите ее и повторите задание, пожалуйста. Девушка здесь ни при чем.

Воронов обнимал рыдающую гостью шоу, шептал на ухо что-то успокаивающее, что обязательно запишут звуковики и выдадут в эфир.

Вера видела, как уводят девушку, как кто-то из техников сунул ей стакан воды. Вдруг сделалось стыдно за происходящее. Именно Вера смогла откопать ту неприятную историю, которую «увидел» Воронов и рассказал на камеру. У него получилось неплохо. Да что там – все получилось отлично.

Люди, смотря на чужое горе, успокаивают себя тем, что с ними такого уж точно не произойдет. Где-то и с кем-то там, но не с ними. Шоу для таких, не хуже консультации у психолога.

Интересно, та девушка думала так же? Вера помнила ее письмо, в котором она рассказала, как стала жертвой целителя, обещавшего излечить ее от бесплодия. Бедняжка несколько месяцев носила обманщику деньги за ритуалы, обещавшие чудо. А получила в итоге физические и душевные увечья.

Колдун оказался не просто шарлатаном, а самым настоящим преступником. На своих сеансах он подавал девушке чай, от которого в голове надолго поселялся дурман и после она не могла вспомнить происходящего на приеме. Но через какое-то время клиентка узнала о своей беременности. Радости не было предела, и она решила, что более не нуждается в услугах целителя. Он же решил иначе, запретив ходить к врачам, и сказал, что будет сам вести девушку всю беременность, во избежание негативных последствий.

Какими методами пользовался тот монстр, ни Вера, ни кто-то из редакторов думать не хотел, но даже часть правды вводила в состояние шока и ужаса.

Однажды доверчивая клиентка упала в обморок, едва выйдя из дома. И именно это в итоге спасло ее жизнь, она не успела попасть к своему мучителю, в руки которого отдалась добровольно. В больницу она поступила с сильнейшим кровотечением. Ребенка спасти не удалось. Врачи говорили о сепсисе и внутренних повреждениях, но она ничего не слышала, кроме затухающего стука крохотного сердечка, которое билось для нее с самого первого дня.

– Боря, ты снял? – не глядя на оператора, ведущая жестом подозвала гримера. Она не могла скрыть раздражения, но как только камера повернулась в ее сторону, Диана немедленно разродилась профессиональной улыбкой. – Итак, Марк, я повторю задание. Среди наших участниц есть одна, которая совершила преступление и понесла за него наказание. У вас осталось восемь минут, чтобы дать ответ. Вы готовы?

* * *

Вера замерла в ожидании. Она понимала: теперь ей точно влетит от режиссера и штрафа, скорее всего, не избежать.

Воронов не имел права удалять участницу. По сценарию он обвинял ее в убийстве целителя. Предупрежденные закадровым голосом зрители должны были взорваться шквалом эмоций: кто-то, искренне огорчившись провалом кумира, а кто-то, злорадно потирая руки от очередного разоблачения человека с якобы сверхспособностями.

– Готов. – Никаких эмоций, абсолютная, ледяная сосредоточенность. – Я сделал выбор и могу указать на нужную вам девушку.

– Марк, вы уверены? – очередная уловка ведущей. Безобидная реплика, которая, однако, добавит напряженности ситуации.

– Она. – Воронов небрежно кивнул в сторону и не дожидаясь реакции ведущей, покинул съемочную площадку.

Вера поняла – это конец. Ответ был отправлен на почту Воронову еще три дня назад, и он подтвердил получение письма короткой отпиской, но сейчас выбрал неверный вариант.

– Боря, твою мать, не тычь в меня камерой! – Диана не выдержала, сорвалась на крик. – Верните колдуна на площадку. Будем переснимать. Кто видел редактора Воронова?

– Я здесь. – Вера смело вышла вперед. Ее укрыло кисейное равнодушие. Она все видела и понимала, но подрагивающая пелена перед глазами создавала иллюзию защищенности от происходящего. – Постараюсь все исправить.

– Перерыв. Участники могут выйти выпить кофе, – неслось из динамиков. – Просьба не разбредаться, общий сбор через десять минут.

* * *

Нужно было заговорить с ней в первый же день, когда их только «познакомили». Теперь поздно. Да и нет смысла. Она его даже не узнала. Либо не захотела узнавать. Вон какая важная стала. Из рыжей замарашки, точно бабочка из кокона, родилась красивая женщина, уверенная в себе, независимая. Почему-то именно так он про нее думал теперь. Да, пожалуй, именно независимая. А еще гордая.

Для него она долгое время оставалась девочкой-подростком с ее неуклюжей любовью, которую она старалась прятать, но выпячивала всем напоказ. Она была забавной и милой. Чуточку наивной и чудной. А стала важная и независимая.

И теперь ее звали Вера. Вера это тебе не Ника и не Вероничка. В тех именах осталось их общее прошлое с его беззаботностью, легкой безбашенностью. Вера не помнит, каково это быть Никой, для нее все это слишком сложно. Вера не полезет целоваться к взрослому парню, Вера не соберется в опасный поход на заброшенное кладбище, Вера…

Его будто молния пронзила. Вера родилась на его глазах тринадцать лет назад. Только он, дурак, даже не понял. Ведь это Вера буквально тащила на себе перепачканного с ног до головы грязью и речной тиной брата-лба, наверное, вдвое тяжелее ее самой. Вера отвергала помощь и не проронила ни единой слезинки, хотя на ее глазах происходило то, чего просто не может случиться в обычной жизни, ведь это не кино со спецэффектами. А эффекты были, да еще какие. Куда всем доморощенным экстрасенсам до той жути, которой они, по сути дети, хоть ему и было почти восемнадцать, насмотрелись в ту ночь. В ночь, когда Ника сбросила старую оболочку, выпуская в мир Веру.

Даже когда, спустя почти полгода после его отъезда, пришло письмо, он еще не понимал, что написала его не наивная девочка, а вновь родившаяся женщина.

Он хотел вернуться к ней, даже поехал на вокзал, перечитывая в автобусе всего несколько строк, поместившихся на тетрадном листке.

Марк, здравствуй! Наверное, глупо, что я тебе пишу, при этом надеясь, что письмо затеряется в пути и ты никогда его не прочитаешь. Я хочу попросить у тебя прощения за сказанные слова. Ты не виноват. Никто не виноват. Так случилось и нам с этим жить. Мишка не разговаривает, его пытаются лечить, и я верю, что обязательно вылечат. Мама все время плачет. Втихаря, думая, что я не замечаю.