— Можно идти вещи собирать?

— Э-э-э-э нет. Без вещей. У меня столько сил не хватит.

Тут Ба прошла к своему небольшому сейфу. Какое-то время рылась, что-то искала. Вскоре вернулась к нам с куском красной ткани и черным мелком. Не вдаваясь в подробности, принялась за дела. А мы только сидим и смотрим. Молча. Не дыша.

Расстелила она ткань на полу. А тряпочка не простая оказалась — вся какими-то закорючками исписана, в каждом углу по шестиконечной звезде нарисовано. Сама встала с одного края и принялась что-то бубнить на непонятном языке, да мелом черным в воздухе водить. А мелок только знай себе в размерах уменьшается, словно и правду исписывают.

Когда от мелка остался малюсенький огрызочек, вдруг пространство над тканью замерцало и прям в воздухе образовалось зеркало. Мало того что оно в воздухе висело, так и рама у него из тумана был, а сама поверхность из воды сделанная.

— Кх-кх-кх — услышали мы с другой стороны «зеркала». — Что-то раньше времени ты, Бакида, обралась. Аль что случилось?

— И теб здравствуй Нурсусус.

Тут мы наконец увидели этого Нурсусуса в зеркале. Им оказался причудливый такой старичок. Судя по всему, он был не высокого роста, так как стоял на стуле и за спинку держался. Не высокого это метр с кепкой в прямом смысле!

А вообще он чем-то на обезьянку немого смахивал. Милую бородатую мартышку. Удалось рассмотреть глубоко посажанные глаза за стеклами больших очков, выдающиеся по всем показателям щеки, на пол лица, и узкий рот. Дополняли образ старичка уши чебурашки с заострёнными кверху концами.

Одет он был в голубой балахон, на манер волшебников из фильмов. А на голове красовался атласный тюрбан в тон костюмчика.

— Планы изменились. Принимай гостей. — и тыкнула в нас пальцем.

— Что, всех? На троих-то сил хватит?

— Да я по чем знаю. Пробывать нужно. Чего сидим, кого ждем. — это уже нам. — шагом марш в зеркало.

Мы были в шок. Нам было страшно. Но перспектива познакомиться с «не факт, что человеком» мужем меня пугала еще больше. «была не была» сказала про себя и уверено так шагнула в зекало. И меня накрыло темнотой.

Сознание возвращалось медленно и со скрипом. Голова болела дико, в ушах звон, а веки словно свинцом налились. Кое как с кряхтением и русским матом приняла сидячее положение и разлепила глаза.

Окружающая обстановка приятно радовала полумраком. При этом я все же смогла разглядеть обстановку. Находилась я в маленькой комнатке. Стены были как в старых деревенских мазанках — глиняные и беленые. На небольших окошках висели голубенькие ситцевые шторки в горошек. Мебели минимум — постой деревянный шкаф возле стеночки. Рядышком круглый стол и несколько стульев все из того же дерева.

Я же восседала на грубой деревянной кровати с лоскутным покрывалом. По обе стороны от меня были еще две такие же койки. На них я Марго и Шуню разглядела.

Пока разглядывала наши апартаменты в себя и девчонки пришли. А тут и свет включился, да в комнату вошел дедок метровый. Вот как пит дать за дверью ждал. А вот дальше наступил шок.

При ярком свете я смотрела не девчат с открытым ртом. Виной тому были не хилые такие изменения в внешности. Они же в свою очередь на меня таращились. И судя по тому, как дергался глаз у Марго и Шуня пыталась выдать что-то умное на рыбьем народном мне тоже прилетело.

— С добрым утром, красотули. — выдернул из оцепенения нас Нурсусус.

Глава 7

После перехода через границу миров Маргоша у нас стала розовым фламинго. В том смысле что волосы ее приобрели красивый розовый цвет, чуть более темные у корней и с легким перламутровым отливом.

Помимо прочего он значительно отрасли и теперь достигали талии. Черты лица подруги не изменились, а вот кожа, глаза, губы…

Кожа стала идеально ровной, матовой, светлой как фарфор. На щеках играл нежный румянец. А губы чуть припухли, словно от поцелуев, и радовали глаз светло клубничным оттенком.

Нет, подруга всегда была хорошенькой. Но вот сейчас — прям-таки красотка.

Похожие перемены наблюдались и у Шуни. Вот только кожа была чуть более смуглой. Да и в Мальвины она заделалась. Роскошные прямые волосы радовали водопадом длиной почти до мягкого места. У корней они были насыщенного синего цвета, который плавно переходил в бледно голубой на концах.

— Надеюсь мое преображение не хуже вышло. — девчонки внимательно посмотрели друг на друга и снова на меня.

— Ну ты у нас теперь серенькая. — начала было Марго. — Ну как серенькая, волосы серые.

— Серые? — ну вот знала я что где-то будет подвох.

— Нет, не так. Не серые. Серебряные. Вот! — нашлась наконец подруга.

Схватив прядь, я поднесла ее к глазам — и правда серые и мерцают. Красивенько. Мне понравилось.

— И ушки… — это уже Шуня выдала.

— Какие ушки? Что за ушки?

— Хорошенькие такие. — моя фламинго аж хихикнула. — Пушистые…

От такого заявления у меня газа на лоб полезли. Зеркало! Мне срочно нужно зеркало. О чем я не применила заявить да погромче и в ожидании уставилась на нашего чудо старичка.

Вместо ответа он просто ткнул в нужном направлении пальцем, а сам так и продолжил вокруг стола хлопотать, чашки ложки доставать.

Зеркало и вправду обнаружилось — примостилось сбоку на стенке шкафа. Видно было, что лет ему уже прилично. Кое-где пятнами пошло. Но, к великой радости, было в полный рост.

Не теряя времени, метнулась к нему. И тут меня настиг новый шок. В отражении я увидела красивую девушку, смутно напоминающую меня.

Волосы и правда казались серебряными. Кожа светилась. Фигура подтянулась. Нет, я и раньше на нее не жаловалась, но теперь казалось, что я из зала часами не выползаю. А грудь как будто и вовсе подросла.

А глаза. Какие на меня смотрели глаза! Большие, зеленые, словно изумруды. Только вот с кошачьим зрачком! А к ним в дополнение на макушке нашлись кошачьи ушки! Самые настоящие кошачьи ушки! Они даже, заразы, дергались выдавая мое недовольство.

Неожиданно что-то коснулось моих ног и довольно ощутимо по ним шлепнуло. Перевела взгляд ниже и поняла — зря. Вот видит Бог, зря я вниз то посмотрела.

Там меня ждал хвост. Длинный кошачий хвост!

Мех на этих новых «запчастях» был тоже серебристый, но на пару тонов темнее волос. В целом я была хороша. Эдакая необычная экзотическая красотка. Все портило только одно — осознание что я больше не человек. Я НЕДОКОТ! НЕДОКОШКА!