идти было тяжело. Каждый шаг давался с трудом, но до встревоженной и потерянной Русланы не сразу дошло, что это из-за снега. Его за день намело столько, что даже притоптанный, он был почти по щиколотку. Да и воздух стал заметно холоднее – Руслана зябко поежилась в осеннем кафтане.

Задорная песня о влюбленных, которых поженила зима, становилась громче, звонче. Рука Войко крепче вцепилась в ладонь Русланы. Сын купца будто боялся, что кто-то отнимет его невесту. Но Руслана знала, что на самом деле Войко пытался удержать лишь себя.

Ей было тяжело. Но ему? Идти с нелюбимой под обрядовую песню, но думать о другой.

Песня все текла, постепенно из звонкой, как свежий лед, становясь тягучей и тяжелой, точно облака, полные снега. Здесь мотив менялся, как и история песни. Если в первой ее части парень и девушка радовались своему союзу, то во второй их пытался разлучить сам Мороз, жестокий и могучий.

Под эти тревожные распевы к Руслане подошли матушка и Богдана, обе несли свечи, защищая их ладонями от жгучего холодного ветра. Богдана взяла Руслану за одну руку, а Бояна – за другую, аккуратно высвободив ладонь дочери из руки Войко. Он отпустил, не противясь традиции.

– Идем, – шепнула Бояна, уводя дочь в сторону дома. Руслана не обернулась, но знала, что точно так же в сторону соседской избы уводили и Войко.

Собравшиеся соседи, друзья и простые зеваки продолжали петь, и ветер уносил хор их голосов ввысь, к черному небу. Песня проводила невесту до родного дома, а потом дверь открылась, и в лицо дохнуло знакомое уютное тепло. Руслана прошла в сени, втайне радуясь, что деревянные стены хоть немного заглушили десятки голосов. Но, увы, ей еще предстояло вновь показаться народу.

– Ну как? – подлетела к дочери Бояна, когда они зашли в светлицу.

Руслана моргнула, растерявшись и не зная, что сказать. Но потом голос Войко прозвучал так ясно, будто он был рядом: «Нам должны верить». Тогда Руслана заглушила свои чувства и тревоги и вымолвила с поддельным придыханием:

– Замечательно!

Матушка на какое-то время замерла, будто повторяя ответ Русланы про себя и не веря ему. Девушка даже успела испугаться – не вызвала ли подозрений? Но потом Бояна с заметным облегчением стянула с головы простой платок, расплылась в счастливой улыбке:

– Спасибо матушке сырой земле! Спасибо!

Богдана, что все это время стояла чуть в стороне, едва слышно прыснула. Руслане больше всего хотелось рассказать обо всем подруге, попросить совета, а потом вместе посмеяться над ошибкой той, кого так почитали не только в Хрустале, но и далеко за его границами.

– Я все думала, упаси, если Русланка опять будет морду квасить! – причитала матушка, стягивая с дочки кафтан. – Войко, конечно, не Яромир… Вечно он себе на уме, в облаках витает, но тоже ничего. Ладный, из хорошей семьи…

– Матушка!

– Чего? Верно я все говорю!

Богдана не сдержалась и все же засмеялась в голос. Бояна пригрозила ей пальцем, шикнула, и подруга умчалась в глубь избы, точно по понятному ей одной приказу.

– Войко хороший жених. Достойный. Лучше многих.

Матушка помогла сменить сорочку на нарядную крапивную поневу с холщовой подкладкой, накинуть новый кафтан, украшенный яркой вышивкой и отороченный мехом. Подвела Руслану к зеркалу, держась за спиной дочки. Только теперь Руслана поняла, как она повзрослела: вытянулась и ростом стала выше Бояны, в лице не осталось детской мягкости, а в лазуритовых глазах – наивного блеска.

– Войко будет тебе хорошим мужем. – Матушка аккуратно расплела темные волосы Русланы, ласково провела по ним гребешком, который взяла с лавки.

– Лучше многих? – с улыбкой припомнила слова матери Руслана. Она говорила шутливо, без цели выведать что-либо, но Бояна вдруг кивнула:

– Я молилась, чтобы судьба не послала тебе полукровку, и меня услышали.

Бояна продолжила расчесывать дочь, не замечая, что та застыла в недоумении. Синие глаза уставились в свое зеркальное отражение, будто там мог прятаться ответ.

– О чем ты говоришь? Какой полукровка? Ай! – Руслана зашипела от боли, когда мать принялась затягивать волосы в косу. Новая лента заструилась по темным прядям, как сомнения – в мыслях охотницы. – Ты о ком-то из Хрусталя? Неужто байстрюк чей среди нас живет?

– Не говори глупостей! – Бояна будто невзначай сильнее дернула девушку за волосы, завершая плетение. Руслана шумно втянула носом воздух, но стерпела. Дала матери завязать ленту на конце длинной косы. – Меня не пугал твой возможный союз с незаконным сыном какого-нибудь боярина.

– Думаешь, такой брак не навлек бы на нас бед?

– Есть вещи гораздо хуже.

– Расскажешь?

Бояна отмахнулась от просьбы дочери. Песня, что лилась с улицы, уже подходила к концу. Когда зазвучит последний куплет, тот, в котором девушка и парень побеждают Мороза, невесте нужно будет вновь предстать перед суженым и людьми.

Бояна отошла, придирчиво оглядела ее с макушки до пят. Руслана покосилась в зеркало и с тоской подумала, что к этому кафтану идеально подошла бы шапка из волчьего меха. Только вот вместо меха ей сегодня иное украшение уготовано.

Вторя мыслям охотницы, в комнату вернулась Богдана. На ее ладонях, словно драгоценный венец, лежал венок из сердцецветов. Цветы были точно такого же цвета, как лента в волосах Русланы, как нити, которыми расшили отвороты ее рукавов, как бусы, которые на новоиспеченную невесту надела мать.

– Красиво, да? – подруга неловко улыбнулась, протянула венок Руслане. – Твоя матушка сплела.

В груди закопошилось неприятное чувство, будто кто-то граблями душу расчесывал. Богдана и другие девушки знали, в таком венке символ новой счастливой жизни. Руслана же видела только первую весточку грядущего прощания со спокойствием и, может, родным домом.

Она склонила голову, позволяя Богдане надеть на себя венок, и сморгнула выступившие слезы. Мгновенная слабость, навеянная мыслями о том, что счастье, которое она имела смелость порой представлять перед сном, теперь уж никогда не наступит.

– Пойдемте. – Стоя между матушкой и подругой, она взяла их за руки. Глубоко вдохнула, собираясь с силами, и смело шагнула к двери.

Каждый шаг все больше заглушал дотошный голос: «Скажи им про Войко. Скажи, что он хочет сбежать». Руслана не могла этого сделать. Лучше от этого точно никому не станет: за Войко будут пристально следить, и Руслану выдадут замуж за того, кто станет ее ненавидеть. Да и после свадьбы ничто не остановит Войко, рано или поздно он все равно уйдет. К чему оттягивать неизбежное и отягощать и без того тяжелое положение?

Когда Руслана шагнула за порог и по щиколотки утонула в снегу, мерзкий голос в ее голове окончательно затих.