Вдобавок в трактире всегда можно было увидеть и услышать что-нибудь любопытное. Все, кто говорил с Кристофом, отмечали одну особенность мальца: он вызывал доверие. Его большие глаза цвета лесного мха смотрели на собеседника терпеливо и внимательно. А уж сколько всего люди выбалтывают, как напьются! И сколько готовы заплатить за то, чтобы ты все забыл…

Обычно сведения были пустяшные: один переспал с чужой женой, другой передвинул межевой камень и отхватил кусок соседского поля, третий поносил священника. Но изредка выпадала удача и удавалось узнать кое-что поинтереснее: мясник приревновал жену к соседу и, улучив подходящее время, заколол его корову на пастбище; кровельщик признался, что его мать, повитуха, удавила младенца вдовы; пекарь неделю продавал хлеб из порченой муки, никому ничего не сказав… Обрастая этими маленькими и большими низостями, как дно затопленной лодки – ракушками, Кристоф чувствовал себя всемогущим. В его руках трепетали человеческие судьбы.

…Он помнил, как сбилось его дыхание, когда к воротам трактира подъехали двое всадников. Кристоф следил за ними от самых городских ворот и заранее надеялся, что путники пожелают отдохнуть. Оба носили дорогие плащи, а лошади их были ростом ладоней двадцать, не меньше. Великаны! А их хозяева – наверняка люди самого кайзера.

Кристоф помог гостям спешиться. Чья-то рука сунула ему в ладонь монету, и он от души поблагодарил дарителя. Расседлывая лошадей, отметил, что седла и уздечки изготовлены на славу, не чета тем, что делал его отец, ремесленник средней руки. Отличная крепкая кожа, колодки точно созданы специально под этих лошадей… Желая угодить незнакомцам, Кристоф взял пук соломы и тщательно растер лошадиные спины, а потом задал этим коням овса больше, чем прочим. Поместив седла на козлы, он уже собирался повесить потники на просушку, как вдруг из одного неожиданно что-то выпало, с сухим шорохом затерявшись в опилках.

Кристоф присел, поводил туда-сюда фонарем с горящим фитилем. Рядом с его ногой блеснул кругляш. Сперва парень принял его за монету, подобрал, повертел так и сяк. Нет, такой монеты он не знал. Вроде серебро, но одна сторона гладкая, а на другой вырезаны крест и знаки – в потемках не разобрать, какие именно. Кристоф сунул находку за пазуху и побежал в трактир, узнать у хозяина, не нужно ли ему чего.

В общий зал накануне Великого поста народу набилось полным-полно. Студенты, сгрудившись за одним столом, драли глотки что было мочи. Ими предводительствовал тучный мужчина в берете, которого Кристоф уже не впервые здесь видел. Шел тот вечерний час, когда завсегдатаи еще не надрались, а новички еще не освоились. Кристоф пошарил взглядом по головам: такие, как давешние благородные господа, обычно брезгуют компанией. Он угадал. Свистнув мальчишку, трактирщик сунул ему в руки поднос с двумя кувшинами вина и свиными ребрышками и велел отнести наверх. «Узнаю, что подслушивал,– понизив голос, сквозь зубы процедил он,– уши оторву и отцу твоему все расскажу!»

Оказалось, что старик отвел гостям лучшую комнату с массивным дубовым столом и большим гобеленом во всю стену, на котором дочь трактирщика вышила Деву Марию. Постельное белье здесь всегда было постирано, в кроватях не водилось клопов, а по ночам постояльцев не тревожили мыши. Путники уже разоблачились. Они сидели за столом и по-приятельски беседовали, тихо смеясь и кивая друг другу. Сквозь разрезы на рукавах проглядывали шелковые подкладки. Модные дорожные плащи шаубе были сложены на стульях.

Один гость был молод, высок и хорош собою, с гладко выбритым подбородком и пышными темными усами. Его берет был надвинут на лоб, а брови тонкой дорожкой срастались на переносице. Второй был уже в годах, на вид лет пятидесяти. В каштановых волосах пробивалась седина, борода была аккуратно подстрижена, вокруг глаз кожа морщинилась, но сами глаза оставались яркими и веселыми и смотрели с прищуром, точно видели тебя насквозь. Этот взгляд неожиданно пригвоздил Кристофа к месту, заморозил его так, что он встал как вкопанный у самого порога. Мужчина рассмеялся, показывая ровные белые зубы – удивительное дело для его возраста.

–Ты, похоже, ждешь, пока мы умрем с голоду, а ты сможешь обглодать наши ребрышки!

В глубоком низком голосе незнакомца не слышалось раздражения, только легкое подтрунивание. Кристоф отметил франкский говор. Спохватившись, он подошел к столу и поставил на него поднос. Ему не хотелось покидать комнату, поэтому он принялся разливать вино, надеясь, что мужчины продолжат прерванный разговор. Но они молчали.

–Если будешь делать это еще медленнее, нам придется съесть тебя.

Голос молодого гостя показался Кристофу неприятным, как скрип старых петель. Разозленный замечанием, он подал кружку с вином бородачу, а его спутнику принялся наливать тонкой струйкой. «Чтобы осадок не попал»,– пояснил он как ни в чем не бывало.

–Юноша,– обратился к нему бородач,– скажи, ты давно помогаешь в трактире?

Кристоф дернул плечами, и найденный серебряник, спрятанный за пазухой, пощекотал ему пузо.

–Уж скоро год как.

–Всех тут знаешь?

–Не всех. Знаю тех, кто раньше других напивается и засыпает в собственной блевотине, а еще драчунов и должников. Людей выдающихся, в общем.

Усач высокомерно хмыкнул и взялся за свою кружку, о которой Кристоф совсем забыл. Вино в ней доставало до краев, но гость не расплескал ни капли.

–Вы бы еще у блохастой дворняги спросили, Доктор!

Доктор… Очередной профессор? Эти, пожалуй, пьют крепче всех, да еще обращаются с тобой, как с грязью под ногтями. Кристоф распрямился:

–Я здесь родился и вырос, господин. Если вам кто-то нужен, я отыщу.

Доктор мягко улыбнулся:

–Как тебя зовут?

–Кристоф Вагнер.

–Кристоф…

Ему понравилось, как его имя прозвучало из этих аккуратных уст.

–Я – доктор Иоганн Фауст, а это мой друг Мефистофель. Мы ищем тут человека по имени Мартин Лютер. Он раньше преподавал в местном университете. Отличается редким красноречием и необычными суждениями.

«И пузом, как у бабы на сносях»,– мысленно добавил Кристоф, но вслух произнес:

–Найдете его внизу, господа. Он теперь редко бывает в наших краях, но вам повезло. Ни с кем не спутаете, вокруг него вечно студенты толкутся. Могу быть еще чем-нибудь полезен?

Он надеялся, что Доктор скажет «да» ипопросит просушить его плащ или начистить сапоги, заменить кислое вино или принести к ребрышкам тушеной капусты. Но Фауст только окинул Кристофа цепким испытующим взглядом и покачал головой. Мальчишка отвесил гостям короткий поклон и взялся за ручку двери…

Заперто! Замок, что ли, заел? Растерянный, он обернулся. Мефистофель с Фаустом уже взялись за ребрышки. Доктор держал мясо обеими руками и откусывал маленькие куски, стараясь не капнуть жиром себе на воротник.

–Только, будь добр, верни то, что ты у меня украл,– попросил он, промокнув губы хлебом.

Откуда он узнал? Следил из окна? Так в сумерках не разобрать ничего! Мог видеть только, как Кристоф шарит в опилках, но мало ли что он мог туда обронить? Если бы кто-то из гостей стоял за спиной, он бы услышал. Так что доказательств у них все равно нет!