не задели. Борясь с зонтом и ветром, мы влезли на заднее сиденье.

– Куда едем? – спросил таксист.

– Сначала до парка Зуккоти на Либерти-стрит, а потом в Чайнатаун, пожалуйста.

Не успела я договорить, как автомобиль дернулся с места. Дворники работали вовсю, но водитель едва видел дорогу. Скорость при этом он сбавлять не планировал.

Я оторвала взгляд от дороги и облокотилась на спинку сиденья. Взглянув на Эм-Джея, игравшего во что-то в телефоне, вспомнила, что за весь день почти не заглядывала в свой телефон. Достала свой старый «Самсунг» и пролистала сообщения в «Ватсапе».

Два от мамы. В первом она интересовалась, не знаю ли я, где ее ключи, – откуда мне знать? А в другом, что она нашла их в холодильнике.

Одно от Тавии. Она сообщила, что задержится на балетной репетиции и попросила купить что-нибудь поесть и чтоб кто-нибудь наконец купил туалетную бумагу.

Последнее сообщение от Бена. Всего десять минут назад. Мое сердце чуть не остановилось, а пальцы слегка задрожали, пока я открывала его:

Нашел у себя в квартире несколько твоих вещей. Сложил их в коробку у входной двери. Если не заберешь, я их выброшу.

Меня пронзила боль, непохожая на боль в сердце.

Этот дрянной мальчишка… после четырех лет отношений, двух лет измен и пяти недель молчания – об этом его первое сообщение?

Пальцы запечатали быстрее, чем шел поток мыслей:

Несколько вещей? Да там половина моей жизни в твоей поганой квартире! Как я могу избавиться от этого? Если хочется потрахаться со своей коллегой, то можешь этим перед входной дверью заняться…

Нет. Нет. Стоп. Я не должна этого говорить.

Быстро стерла текст и напечатала заново:

Если ты выбросишь мои вещи, то я выброшу тебя из своей жизни!

Нет. Так тоже нельзя. Мне же не двенадцать.

Опять пишешь мне, пока трахаешь свою секретаршу? Как в прошлую годовщину?

Я услышала шорох.

– Лиф, ты в порядке? Выглядишь не очень, – сказал Эм-Джей.

– Я в порядке, – процедила я сквозь зубы и быстро напечатала:

Я заберу их, как только смогу.

Отправить. Отлично.

Я ссутулилась и задумалась. Должна ли я гордиться тем, что отреагировала так по-взрослому?

Убрала телефон, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сегодня наша шестая годовщина. Мы познакомились в мой первый день учебы в школе, когда я переехала в Нью-Йорк. Мы сидели рядом… правда не в классе, а в кабинете директора. Он за драку в классе, а я за то, что Бен ударил в нос дебила из старших классов, который схватил меня за задницу. К сожалению, паршивец был сынком директора, так что в качестве наказания я и Бен остались на два часа после всех занятий.

К счастью, обошлось только этим. Сто двадцать минут, и я была безнадежно влюблена в Бенджамина Олдерсона. Наверное, поэтому его родители при каждой встрече приветствовали меня фразой «Нарушительница общественного порядка». За шесть лет переубедить их не удалось.

– Это ее парень? – Мой поток мыслей и всплывший в голове образ зада Бена прервал Эм-Джей.

– А? – моргнула я и заметила его нахмуренное лицо, уткнувшееся в книгу.

– Мисси, – дополнил он и оторвал взгляд от книги. Темная прядь упала на его прыщавый лоб. – Она с тем светловолосым парнем?

– Эм… – Я замешкалась. – Не знаю. Надеюсь, что нет. Он пахнет сплошными неприятностями.

– Неприятности могут пахнуть?

– Конечно. Как картошка фри с сыром и соусом чили. Вкусно, но потом жалеешь о содеянном.

– Неприятности… пахнут, как картошка фри с сыром и соусом чили? – брат повторил мою фразу в замешательстве.

– Да, потому что у тебя потом от этого запор.

– Значит, неприятности пахнут, как пердеж?

Я попыталась не заржать.

– Типа того.

Эм-Джей нахмурился еще больше.

– Мне кажется, я его знаю.

– Кого?

– Ну, парня-картошку с сыром и соусом чили.

– Правда?

– Да, но не помню откуда.

Я прокрутила в голове тот странный диалог в закусочной, но никак не могла собрать все кусочки воедино. Просто сумасшествие какое-то.

Я потерла лоб.

– Лиф? Ты в порядке?

Я моргнула и натянула улыбку.

– Да, конечно. Голова просто болит. Сегодня ужасно долгий день.

Эм-Джей убрал телефон в карман.

– Лиф, ты много работаешь, еще и учишься вдобавок ко всему. Тебе нужен отпуск, Лиф. Ты же знаешь, папа тебя в беде не оставит, может дать денег. Ты только попроси.

– Боб и так сделал для меня слишком много, в том числе помог с колледжем, Эм-Джей. Мне не нужны долги, ты это знаешь.

– Лиф, мы семья. Ты нам ничего не должна.

– Нет, должна. Я не член вашей семьи. Нет, не так. Черри не дает мне забыть, что я не член вашей семьи. Она будет рвать и метать, если Боб даст мне денег. Я этого не хочу, так что закрыли тему.

Мы сверкнули молниями друг на друга. Так всегда заканчивалось, когда мы говорили о Бобе и Черри. Или о том, были ли бисквиты Твинкис на самом деле Зингерс или наоборот.

Такси резко дало по тормозам, и водитель повернулся к нам:

– Приехали.

Эм-Джей и я надули губы.

– Удачи напиться, – раздраженно сказал он.

– Удачи с морковными палочками, – буркнула я в ответ.

Все еще хмурясь, он вышел и хлопнул дверью, и водитель сразу поехал ко второму пункту назначения. Сквозь окно и слой воды я увидела фигуру Эм-Джея, идущего под проливным дождем к красному дому с белыми ставнями. Дом окружали розы, некогда посаженные моей мамой. Насыщенный, сладкий аромат роз продолжал напоминать о маме, будто она все еще живет с нами. Я удивлена, почему Черри до сих пор не вырвала все розы с корнем. Я загляделась на красные бутоны, поблескивающие под дождем, прежде чем они скрылись за поворотом.

Через двадцать минут я уже подходила к прачечной «Happy Ming», над которой жила с того момента, как ушла из дома. Общежитие было построено еще в двадцатые годы прошлого века, когда в Нью-Йорке не было места для такого количества приезжих. Четыре года назад мы вместе с Присциллой и Тавией сняли мансарду над прачечной. Внутри постоянно был слышен гул от стиральных машин, зимой невыносимо холодно, а летом невыносимо жарко, задний двор был полностью пропитан запахом стирального порошка и прочей химии. Зато арендная плата была неплохой для Нью-Йорка, и мы могли бесплатно стирать свои вещи.

Я вставила ключ в ржавый замок и толкнула дверь плечом. Стянула ботинки и поплелась на кухню. До меня донеслись смех соседок, тихая музыка с телефона и запах буррито, готовящегося в микроволновке. С меня стекали дождевые капли, будто я зонтик. Тавия и Присцилла удивленно переглянулись, а я села на единственный свободный стул – синий табурет, который мы когда-то нашли на улице.

– Вот ты где! Мы уж думали, что ты не придешь, – радостно воскликнула Присцилла, ставя на стол рядом со мной банку пива и бутылку соджу [3]. Она влила немного соджу мне в банку и отпила пену, выливавшуюся из банки.

Тавия с тревогой в глазах смотрела на меня, а я запрокинула голову назад и, застонав, пробормотала:

– Простите, пришлось задержаться на работе.

– Опять? – синхронно