– Он злой, – сказал один.

– Злой и подлый, – сказал другой.

– Интересно, – сказал Фрито, – что это за существо, ужасное существо? Спэм виновато опустил глаза и почесал свои подбородки.

– Кажется, это один из тех, про кого мне Фэтлип велел не забыть предупредить тебя, хозяин. Фрито с любопытством взглянул на него.

– Ну-у-у… – сказал Спэм, дергая себя за чуб. Вымаливая прощение, он лизнул ноги Фрито: – Старый Губа говорил мне как раз перед нашим уходом: «Не забудь сказать мистеру Фрито, что какой-то вонючий чужеземец с красными глазами спрашивал о нем». Я молчал, и он стал размахивать своими черными усами и шипеть, потом сказал: «Проклятье! Снова провели!», вскочил на свою свинью и, задрав хвост, ускакал из «Мешка под глазом». Он кричал что-то вроде: «Н-но, Слизня!». Очень странно, сказал я. Кажется, я поздновато предупредил тебя, мистер Фрито.

– Ладно, – сказал Фрито. – Уже некогда беспокоиться. Я не уверен, но ничего удивительного, если тот чужеземец и эта ужасная бестия как-то связаны между собой. – Фрито нахмурился, но ненадолго. – В любом случае, – сказал он, – идти в Крохотуль по Большой Тропе уже небезопасно. Придется идти напрямик, через Злобин Лес.

– Злобин Лес?! – хором откликнулись рюкзаки.

– Но, мистер Фрито, – сказал Спэм, – говорят, это место… заколдовано!

– Может быть и так, – тихо сказал Фрито, – но если мы останемся здесь, нас наверняка сожрут с потрохами.

Фрито и Спэм быстренько выгрузили двойняшек ласковыми пинками. Они привели в порядок местность, очистив ее от остатков телячьих котлет, которые они сдобрили парой жуков-дровосеков. Когда все было готово, они тронулись. Двойняшки тоненько попискивали в не совсем напрасной надежде, что их примут за мигрирующих тараканов. Они направились прямо на запад, не упуская ни единой возможности шлепнуться ка землю, торопясь, чтобы успеть скрыться в лесу до наступления утра. Фрито вычислил, что они за столько-то дней прошли две лиги. Это неплохо для болотников, но все-таки недостаточно быстро. Они должны были преодолеть лес за один переход, чтобы на следующий день попасть в Крохотуль.

Они шли в полной тишине, если не считать хныканья Пепси.

«Глупый дурашка, снова расквасил себе нос, – подумал Фрито. – И Мокси начал шататься и капризничать».

Но когда ночь прошла и восток заалел, плоская равнина сменилась впадинами, буграми и шишками пористой мягкой земли цвета телячьих мозгов. По мере того как компания ковыляла, спотыкаясь, вперед, низкая поросль сменилась отдельными экземплярами, а затем огромными, тревожно выглядевшими деревьями, разорванными и скрюченными ветром, непогодой и артритом. Скоро заросли скрыли их от лучей рассвета, а новая ночь накрыла их, как полотенце в общественной уборной.

Много лет назад это была веселая, прелестная роща аккуратно подстриженных ив, щеголеватых голубых елей и изящных сосен. Здесь беззаботно резвились бархатные кроты и слегка бешеные барсуки. Но теперь деревья состарились, обезобразились клочьями мха и мозолями. Так Изящный Лес превратился в причудливый старый Злобин.

– К утру мы должны быть в Крохотуле, – сказал Фрито, когда они присели, чтобы подкормиться картофельным салатом.

Но недоброжелательный шелест ветвей над ними как бы предупреждал их не задерживаться долго на этом месте. Они быстро пробирались вперед, старясь уклониться от загрязнительного огня нечистотами, который вели невидимые, но недовольные обитатели верхних этажей леса.

После нескольких часов лазания по дерьму обессиленные болотники рухнули наземь. Местность была незнакома Фрито, и он давно потерял способность ориентироваться.

– Мы должны бы уже выйти из лесу, – сказал он обеспокоенно. – По-моему, мы заблудились.

Спэм с отвращением посмотрел на свои саблевидные ногти на ногах, но тут же просветлел.

– Может быть и так, мистер Фрито, да только не надо волноваться. Несколько часов назад здесь был кто-то еще, судя по виду их стоянки. И они тоже лопали салаг из картошки, ну совсем как мы.

Фрито внимательно изучил эти красноречивые улики. Действительно, несколько часов назад здесь был кто-то, подкрепившийся любимым блюдом болотников.

– Может, если мы пойдем по их следам, мы сумеем выбраться отсюда.

И они снова двинулись вперед, тщетно взывая к тем, кто оставил столь явные следы своего присутствия: кусочки телячьей котлеты, сальный роман, одна из столовых ложек Дилдо. («Какое совпадение», – подумал Фрито.) И никаких болотников. Они, правда, натыкались на другую живность. Они встретили большого кролика с дешевыми карманными часами, за которым гналась какая-то придурковатая девчонка; три свирепых медведя жестоко лупили другого ребенка. («Лучше не вмешиваться», – благоразумно сказал Фрито.) Они наткнулись на черствый засиженный мухами пряничный домик. На его марципановой двери висела табличка: «Сдается внаем». И никаких намеков на то, как выбраться.

Хромая от усталости, все четверо, в конце концов, рухнули, где стояли. В мрачном лесу день был в полном разгаре, и они не могли идти дальше, не вздремнув. Как будто убаюканные снотворным, мохнатые бродяжки свернулись в пушистые шары, и один за, другим заснули под надежным прикрытием ветвей огромного, трепещущего дерева.

Сначала Спэм не понял, что он уже проснулся. Он чувствовал, как что-то мягко и упруго тянуло его одежду, но он подумал, что это сон – продолжение его забав там, в родном Стайе. Но теперь он был уверен, что слышал какой-то сосущий звук и звук раздираемой одежды.

Его глаза широко раскрылись, и он увидел себя голого, по рукам и ногам опутанного мясистыми корнями дерева. Душераздирающим воплем он разбудил своих приятелей, точно так же связанных и раздетых этим корчившимся деревом, издающим отчетливый воркующий звук. Странное дерево что-то тихонько напевало, все крепче сжимая объятия. Пока болотники наблюдали за ним с отвращением, этот мурлыкающий, вздымающийся салат распускал на кончиках отростков оранжевые, похожие на рты, цветы. Раздутые щупальца приближались, издавая противные хлюпающие и чмокающие звуки, кое-где они уже начали присасываться к их беспомощным телам. Сжатые в предательских объятиях болотники должны были скоро умереть. Собрав последние силы, они стали звать на помощь.

– Помогите, помогите! – кричали они. Но никто не ответил. Жирный оранжевый цветок ползал по беспомощным телам болотников, извиваясь и постанывая от вожделения. Распухший цветок прилепился к брюху Спэма и начал безжалостно присасываться к нему, тот чувствовал, как его плоть втягивалась в сердцевину цветка. Спэм с ужасом глядел на это, как вдруг лепестки расслабились и отпустили его с громким звуком «чмок!», оставив зловещий темный след на месте ужасного поцелуя. Спэм, не в силах спасти себя или своих компаньонов, с ужасом наблюдал за тем, как пульсирующие лепестки готовились нанести ему последнюю, смертельную задушевную ласку.

Но как раз в тот момент, когда длинный красный пестик принялся за свое не поддающееся описанию дело, Спэму показалось, что он услышал обрывки какой-то песенки неподалеку. И она становились все громче! Это был одурманивающий, сонный голос, который пел слова, которые на слух Спэма вообще не были словами.