— Он женат?

— Да, его жену зовут Ирина.

— Значит, и она рано или поздно примется его искать.

— Думаю, да.

— Вот и получается, что их обоих станут разыскивать и тебя тоже! Вы на чем приехали на дачу? И где она находится?

— Я забыла, как называется этот поселок… Солнечный, кажется.

— Вот! Машину, на которой вы приехали в этот поселок, мог кто-то заметить. К тому же как ты убежала оттуда? На машине?

— Нет. Машина, наш белый «мерс», там осталась. Я еле-еле выбралась по сугробам на шоссе, остановила какую-то машину и поехала в город.

— А потом?

— Вернулась домой, все обдумала, собралась, говорю же — наткнулась на твое интервью. Подумала: вот человек, который мне реально поможет.

— Очень странное решение! Увидела интервью… А если бы там было интервью с каким-нибудь известным певцом?

— Если бы он тоже жил в лесу, то я обратилась бы к нему за помощью.

— Откуда тебе известно, где именно я живу?

— Так ты же в интервью сам упомянул, что у тебя дом в киселевском лесу. Я приложила некоторые усилия, чтобы выяснить, где это. Сначала приехала на такси в Киселево, и вот там, в магазине, и узнала, где именно ты живешь. Сказали — почти в самом лесу.

— Кажется, не так давно ты говорила, что в Киселеве у тебя жила подруга?

— Жила, но сейчас ее там нет. Но мне вполне хватило информации, полученной в магазине. Тебя там хорошо знают и, думаю, гордятся, что ты покупаешь у них макароны. — Она слабо улыбнулась.

— И ты думаешь, что со стороны это выглядит нормально?! Что я должен как-то оправдать твой поступок, войти в твое положение и… — Он вдруг остановился, подумав, что непоследователен в своем отношении к Нине. Раз уж он принял решение помочь ей, то хватит демонстрировать ей свое недоверие и прочие негативные чувства. — Ладно… Оставим это. Давай подумаем, как сделать так, чтобы на тебя не пало подозрение в убийстве. Ты пистолет, я надеюсь, оставила там, на месте преступления? — Он спросил об этом нарочно, чтобы узнать, насколько она склонна ко лжи.

— Нет. Я взяла его с собой. Он у меня в сумке, — чистосердечно призналась она. — Мало ли…

Герман подумал, что они разговаривают, как двое сумасшедших.

— Давай представим себе, что тебя ищут, как и твоего мужа. Рано или поздно тела убитых найдут. На даче Андрея. Но тебя-то нигде нет! Разве этот факт не вызовет подозрения у следователей прокуратуры, которые вскоре займутся делом о двойном убийстве? Может, тебе стоит спокойно пожить дома и дождаться, когда тебя допросят… Ты расскажешь, что муж уехал из дома такого-то числа, позавтракав, предположим, овсянкой, что вы были с ним в прекрасных отношениях. Друзья, надеюсь, это подтвердят?

— Да, подтвердят. Но я не такая дура, как ты думаешь! Там, на даче, я наверняка наследила. Конечно, я постаралась уничтожить следы на ручке двери и еще где-то, к чему я могла прикоснуться. Нет, я боюсь!

— Ты собираешься жить у меня всю оставшуюся жизнь?

— Нет. Я собираюсь сделать пластическую операцию, поменять фамилию и уехать за границу.

— У тебя есть на это деньги?

— Да, они у меня с собой, в сумке. Это деньги мужа. Он как раз собирался покупать какие-то компьютеры… Триста тысяч евро.

— Сколько?! Постой… — У Германа сердце в груди забухало так, словно ему сказали, что он выиграл миллион. — Но если у твоего мужа были такие деньги, да еще наличными, то почему же он не расплатился с Андреем?

— Вот и я тоже так подумала! Он решил сэкономить — на мне!

Он смотрел на нее и в который уже раз спрашивал себя — адекватна ли она? Все, что она рассказывала, не вызывало у него доверия. Однако пистолет он видел. Осталось выяснить, на самом ли деле у нее есть такие деньги.

— Ты так смотришь на меня, словно не веришь, что у меня на самом деле есть эти деньги… — Пробормотав это, Нина вскочила с места и бросилась в спальню, откуда вернулась уже с сумкой. Раскрыв ее, она продемонстрировала Герману пачки новеньких евро. Да что там говорить — сумка была просто набита деньгами!

— Может, ты ограбила кого-нибудь и похитила эти деньги? — Он снова ощутил легкую волну тошноты у самого горла, как это бывало с ним, когда он сильно нервничал.

— Разве можно украсть деньги у себя же?

— Ты — опасная, — сказал он то, о чем думал. — И вряд ли в твоем обществе я буду в состоянии писать музыку.

— А ты просто не обращай на меня внимания, вот и все.

— Может, ты спрячешься в моей московской квартире? — предложил он и тотчас пожалел о своих словах.

— Нет, здесь мне лучше. К тому же за постой ты можешь взять из моей сумки любую сумму. Разве ты еще не понял, что я боюсь тюрьмы?! Как любой нормальный человек! Поэтому я заплачу тебе сколько нужно, лишь бы ты принял мою сторону.

— Да у тебя и всех твоих денег не хватит на это. — Он покачал головой. — Ладно, спрячь их, и пойдем спать. Утро вечера мудренее.

— Тогда давай договоримся, что я с этой минуты беру все хозяйственные заботы на себя. Пожалуйста! А ты просто сиди за своим роялем и твори. Все! Я буду и убираться, и готовить, а утром ты покажешь мне, где хранятся лопаты, и я расчищу снег во дворе. Постараюсь стать совсем незаметной и хранить молчание. Когда поедешь в город, купишь мне ноутбук, свой я не могла взять. Вот я и буду в свободное от хозяйственных дел время сидеть в комнате и читать что-нибудь в Интернете. Или играть. Ну как?

— Идет, — согласился Герман, испытывая в душе странное чувство — дискомфорта и некоей приближающейся опасности. Однако одно он понял несомненно: ей не нужны от него деньги.

Он еще продолжал сидеть в каком-то оцепенении за столом, пока Нина мыла посуду, в миллионный раз спрашивая себя, правильно ли он делает, позволяя ей жить в этом доме, пока не понял, что остался в кухне один. Нина уже ушла, прихватив сумку с деньгами.

Что-то мешало ему спокойно выйти из кухни и лечь спать. Какая-то деталь разговора царапала память, раздражала. Пока он не вспомнил фразу Нины: «Так ты же в интервью сам упомянул, что у тебя дом в киселевском лесу». Когда это он говорил, что живет в киселевском лесу? Он дал всего лишь одно интервью, и именно оно попалось на глаза Нине. Но про киселевский лес там не было сказано ни слова! Это точно. Он быстрым шагом направился в гостиную, включил свет и нашел на книжной полке газету с интервью. Пробежал текст глазами. Ни слова про киселевский лес. Да иначе и быть не могло! Он же спрятался ото всех, так зачем же он указал бы, где именно поселился? Мол, я спрятался от вас, но вы все равно знайте, где я, ведь где-то в глубине души я надеюсь, что вы начнете одолевать меня визитами… Какая глупость!

Или вот это: «Я приложила некоторые усилия, чтобы выяснить, где это. Сначала приехала на такси в Киселево, и вот там, в магазине, и узнала, где именно ты живешь. Сказали — почти в самом лесу».