не так? - вопросил Гродари.

- Нет, все замечательно, - тихо ответила я.

И поспешила к Заклинателю.

Тогда, десять лет назад, меня отдали магам по первому даже не требованию, а лишь намеку. Но вот я иду рядом с человеком, который заявляет, что не отдаст меня магам, и я по неизвестной мне причине верю ему.

- Вы улыбаетесь, - продолжив путь и не глядя на меня, произнес месье Армель.

- Как вы заметили? - изумленно спросила я.

- Солнце стало сиять ярче, - загадочно ответил Заклинатель.

- Вы невероятны! С вашим ранением все вокруг должно казаться вам серым беспросветным кошмаром, а вы…

- Так и было, - прервал мою отповедь Гродари. - Но теперь, я отчетливо вижу все краски этого мира, и ярко сияющее солнце. Приготовьтесь, мы переместимся, едва окажемся в беседке для влюбленных.

И я снова остановилась. В тот день, да и в этот получается тоже, пока девушки стояли в очереди к двум волшебникам, все прочие волшебники вполне готовы были исполнить гораздо больше желаний, нежели одно. И многие девушки покидали очередь с магами, а последние стремились привести своих жертв в беседку для возлюбленных, где приносили клятвы в самой искренней любви, не гнушаясь при этом применять ментальную магию. Таким образом, выбор месье Армеля был безукоризненно верен – магию среди магии отследить не просто.

- Руку, - требовательно приказал Заклинатель.

Я поторопилась к нему, и вложила дрогнувшие пальцы в его ладонь. От этого прикосновения веяло спокойствием и уверенностью в том, что все будет хорошо. И мы продолжили путь к беседке влюбленных, не снимая капюшонов своих скромных темных плащей.

- Так, разойдитесь, пастух и простушка идут целоваться! - крикнул кто-то, судя по хорошо поставленному голосу и наглым интонациям определенно из магов.

- Ну, девица так себе, а мужик какой-то косой, - добавил еще один.

- Судя по запаху, это не пастух, а мясник. Имеется так же версия, что перед нами пастух, из любви к своей простушке зарезавший лучшую овцу и продавший мясо на рынке, дабы купить возлюбленной побрякушку.

Я уже отвыкла от подобного. В моем присутствии никто и никогда не позволял себе подобных высказываний, и даже тона. Эльтериан неизбежно был вежлив, все остальные почтительны, и лишь один человек позволял себе быть грубым после того, как я стала принцессой - лорд Каенар.

И когда месье Армель, игнорируя смех и издевательские фразы, привел меня в беседку, и развернув, склонился к моим губам, я почему-то посмотрела туда, где десять лет находилась сама - в сторону улицы Роз. Там, за резным столиком небрежно восседали его высочество Эльтериан и герцог Каенар. Но если принц определенно забавлялся, выслушивая очередную просьбу от неловкой девицы, то лорд Каенар почему-то внезапно посмотрел на нас. И вся безмятежность и скука с его лица исчезли, словно сметенные порывом ветра, а взгляд столь черных, что радужки пугающе сливались со зрачком, глаз, нацелился, казалось прямо в мою душу.

- Готова? -тихо спросил Гродари.

А там, на улице Роз, резко поднялся герцог. Столь резко, что стул, на котором он изволил восседать, с грохотом упал на мостовую. И я словно наяву ощутила, как рука в стальной перчатке неумолимо сжимает мой подбородок…

- Они уже не успеют, - прошептал Заклинатель.

И теплые губы накрыли мои.

Мой первый поцелуй в этой жизни, оказался нежным. Приятным, ласковым, успокаивающим, заставляющим ощутить, как ярко светит солнце, сколь много цветов вокруг, и насколько синее сегодня небо.

В той, другой жизни, мой первый поцелуй был абсолютной противоположностью - жестокий, ошеломительный, алчный, иссушающий, пугающий до дрожи в коленях, требовательный. Поцелуй человека, которому не было никакого дела до моих чувств. Поцелуй, который никогда не остался бы лишь поцелуем, не вмешайся принц Эльтериан. Потому что лорд Каенар не спрашивал, и не сомневался - он брал, все что желал, и, когда того желал. И в ту ночь, когда он пожелал меня, служанку его высочества, несущую все еще прикованному к постели принцу чай, его ничего не остановило. Невероятно, мне столько раз после этого было больно, стыдно, и невыносимо, но ту ночь я детально помню вот уже десять лет. Поднос, который вырвали из моих рук и отдали лакею. Жестокую хватку, того, кто был сильнее во всех смыслах. Поцелуй, совсем не невинный, глубокий и требовательный, в котором чужой язык свободно исследует захваченную территорию, воспользовавшись немым воплем жертвы, теряющей надежду на спасение с каждой деталью одежды, срываемой с ее тела.

Вспышка, и сумрак окутавший нас внезапно возникшим посреди яркого солнечного дня серым маревом.

- Ты дрожишь, -произнес Гродари, обнимая меня за талию и прижимая к себе. - Я напугал?

Когда в покои герцога ворвался бледный, шатающийся от слабости принц, на мне оставались лишь короткие панталоны, и я не могла даже прикрыться, ведь мои скрещенные запястья лорд Каенар крепко держал одной рукой, в то время как вторая владела всем моим телом, а грудь он покрывал поцелуями и не желал останавливаться. Безобразный скандал, во время которого я лежу на столе, все в той же унизительной позе, а герцог все так же стоит между моих ног. Объятия принца, укутавшего меня в свой халат и тихое «Все, маленькая, все. Он тебя больше не тронет. Он тебя больше никогда не коснется, обещаю. Не дрожи, я рядом, я с тобой».

- Я не дрожу, это нервное, - поспешила заверить Гродари.

И зажмурилась, стараясь не чувствовать прикосновения его губ. И рук. И тела. Небо, если все это закончится, я проведу остаток дней в женском монастыре, избавив себя от необходимости видеть мужчин. Всех мужчин.

- Место, которое ты указала на карте - это болота, -Заклинатель все так же прикасался к моим губам. - Но там есть избушка, мне кажется, она в большей степени подходит для наших целей.

- Нет, - мгновенно возразила я. - Вам придется скрыться, причем в самые кратчайшие сроки. А потому следуйте моему плану.

- Нас не найдут там, - с улыбкой, которую я ощущала кожей, произнес месье Армель.

- Нас найдут. Примите это как факт и обдумывайте дальнейшие действия исходя из этого факта. И… вы не могли бы поторопиться?

- Вам неприятны мои прикосновения?

Я оставила этот вопрос без ответа.

Говоря откровенно, прикосновения самого Гродари не были неприятны, но я внутренне сжималась при мысли о том, что за этими прикосновениями последуют другие. А они последуют, и мне