Надежда Михайловна лукавила. Она все знала, но они с мужемрешили — если заранее сказать Варе, что́ ей предстоит завтра делать, онасо страху может сильно пережать, переиграть или, наоборот, зажаться. «Бросим еекак щенка в воду, — говорил Семен Романович, — и поглядим, выплыветили потонет!» Однако оба были уверены, что непременно выплывет! И обавспомнили, как она пела в ресторане. Тогда ведь она тоже была не готова, но,поняв, что от этого многое зависит, решилась и победила! И еще она не сказалаВаре, что сегодня к ужину придет один из актеров, с которыми ей предстоитиграть. Он был старым другом Шилевича и снимался во всех его фильмах. К тому жеодним из продюсеров был его младший брат, всегда прислушивавшийся к мнениюстаршего. Визит был задуман как вполне неожиданный. Короче говоря, все былопродумано до мелочей.

Они сели втроем за накрытый к ужину стол.

— Ну, Варя, Надя сказала, что вы в восторге от сценария? —начал Семен Романович.

— Не то слово! Если…

— Варя, забудьте слово «если». Только слово «когда»!

— Семен Романович!

— И не тряситесь так, завтра ничего страшного не будет.Просто познакомитесь кое с кем, фотопробы сделаем и вообще, я за вас уже поручился,а мое слово кое‑что значит.

В дверь позвонили.

— Кого это черт принес? Надюш, откроешь?

— О, Леша! Привет!

— Надин, у вас в доме случайно нет пассатижей, я послепереезда ничего не могу найти!

— Кажется, были. Леш, а не поужинаешь с нами?

— Честно говоря, я голодный, а дома хоть шаром покати,так что с удовольствием.

— Пошли, у нас очаровательная девушка в гостях. —Ну вот, а я в таком виде…

— Нормальный у тебя вид!

— Это мой друг и с недавних пор сосед, — сказалВаре Семен Романович. — Леха, привет! — поднялся он навстречудругу. — Варюша, познакомьтесь, это, кстати, ваш шеф, Леша, АлексейИваныч, будет играть вашего шефа!

— О! Так это и есть моя Марта? — обаятельноулыбнулся Алексей Иваныч.

Варя узнала его в лицо, фамилии этого актера она не помнила,но он ей сразу понравился. Обаятельный, с доброй улыбкой.

— Здорово! Сенька, в ней есть изюмчик, ты бьешь безпромаха! Да, девушка, знаете, Сенька мне все уши прожужжал, что нашел в Альпахчудодевушку, просто даже надоел! Надин, а у тебя супчику случайно не осталось?Так в разводе по супчику скучаю!

— Сейчас согрею! — рассмеялась Надежда Михайловна,сразу оценив брошенную вскользь фразу о разводе. Значит, Варя ему глянулась!

— Ну, девушка Варвара, как в Москве после Альпийщины?

— Я еще не успела понять… — застенчиво улыбнуласьВаря. — Как‑то не до того… Но я так рвалась в Москву… Это же мойродной город.

— А почему ж тогда в Питере учились?

Варя вдруг покраснела.

— За парнем небось поперлись в Питер? Точно, я угадал!А у кого там учились?

— У Ольги Зиновьевны Малкиной.

— У Ольки? Она классный педагог, вот как такполучается, что человек сам играть не может, а других классно учит? Вот,говорят, Рихтер не мог учить, а как играл! И Плисецкая тоже не преподает… Вот иОлька, не вышло из нее актрисы, а педагог божьей милостью! А вы, Варвара,хорошо учились?

— Да.

— А потом что?

— А потом ничего! Глухо. И вот только Семен Романович…

— Счастливый случай, а ведь они собирались отдыхать вТаиланде. Это я их отговорил! Так что я в некотором роде тоже причастен…

— Леш, а есть что‑нибудь на свете, к чему ты непричастен, а? — засмеялась Надежда Михайловна.

— Карибский кризис! — мгновенно отозвалсягость. — Я тогда только родился, аккурат в Карибский кризис!

За столом все покатились.

А он славный, подумала Варя. Не очень умный, но это неважно.Актер хороший.

Ужин прошел весело. Варе было уютно. Она чувствовала, чтохотя бы одному члену съемочной группы уже пришлась по душе. Конечно, от неговряд ли что‑то зависит, но все равно, пустячок, а приятно. СеменРоманович попросил Варю что‑нибудь спеть. Она спела. У Алексея Ивановичасделались мечтательные глаза.

— Сень, дай мне пассатижи, — сказал он,уходя. — Кстати, ты ко мне на пять минут не заглянешь? Надо, чтобы кто‑топодержал стремянку, она у меня шатается, а я все‑таки выпил маленько…

— Пойду подержу! Что с тобой делать, а то сверзишься исъемки сорвешь.

— Ну как? — спросил Семен Романович, выйдя наплощадку.

— Мне нравится! В ней маночек есть, хотя на первыйвзгляд ничего особенного, не красавица, а приглядишься — и глаз не оторвешь.Для Марты самое оно. Ты, Сеня, снайпер! А что у нее с личной жизнью?

— Леша, я тебя умоляю!

— Да ты что! Я просто спросил!

— Что ж я, не видел, как ты на нее облизывался?

— Да брось! Мне не до того сейчас! Сам знаешь, Натка сменя семь шкур содрала, я сейчас на мели, а какие ухаживания с пустым карманом?Это для молодых ребят… — тяжело вздохнул Алексей Иванович.

— Ты, главное, Мишке скажи, что она тебе понравилась —лишнее мнение нелишне.

— Да уж скажу, и притом искренне. Хотя она все‑такиздорово зажатая.

— Разожмем, не впервой! Понимаешь, я печенкой чую — онато, что нам требуется. И она сможет целиком отдаться работе. Она не снимаетсяпараллельно еще в трех сериалах, не играет в театре, словом, целиком будетнаша!

— Ладно, чего ты меня агитируешь? Побереги свой пыл дляэтих козлов‑продюсеров!

— Ладно, Леш, тебе и вправду надо стремянку подержать?

— У меня стремянки вообще нет. Натка даже ее забрала.

— Да, Леша, умеешь ты баб находить!

— Просто я порядочный, а они нет!

— По‑твоему, порядочных баб вообще нету?

— Я только одну знаю, Надьку твою. И то, пока дело доразвода не дошло. Ладно, не злись, я пошел!

Следующий день Варя провела как в тумане. Шилевичи поехали сней на студию, которая помещалась в цехах бывшей фабрики. Ее знакомили с кучейкаких‑то людей, мужчин и женщин, кто‑то из них смотрел на нее синтересом, кто‑то с сомнением, а кто‑то, как ей показалось, даже сненавистью. Ее фотографировали, просили спеть, потом напялили на неепоказавшееся ей до ужаса безвкусным вечернее платье и заставили в нем взбегатьпо крутой высокой лестнице, потом явился знаменитый артист Бурмистров,утомленный красавец в абсолютном сознании своей неотразимости, глянул на Варюбез особого восторга, обаятельно улыбнулся — и Варя сразу его возненавидела.Семен Романович же был с ним очень ласков.