– Ты говоришь всем, что я никто, – Джек уже начинал горячиться.

– Но я сказал правду, разве не так?

– Я считаю себя равным тебе, Сент-Джон Риван.

– Вот уж! – презрительно фыркнул тот.

– Да, и я буду благодарен, если ты последишь за тем, что говоришь обо мне.

– У меня есть право говорить правду любому, кому только пожелаю.

– Не отрицаю. Но мое происхождение – такое же, как и у тебя.

– А я так не считаю.

– Твое мнение для меня ничего не значит.

– Ха! Все-таки ты считаешь себя выше других, я так и понял. Позволь тебе сказать, что ты и наполовину не являешься Риваном, и никогда не станешь им. И как только моя тетя взяла тебя к себе, не представляю.

– Она не такая бессердечная, как ты.

– Миссис Риван просто очень глупа.

– Она моя приемная мать, и я требую, чтобы ты говорил о ней с уважением! – вскричал Джек, сверкнув глазами.

– Конечно, ты будешь держаться за ее юбку, пока она тебе это позволяет, но у тебя определенно есть скрытые намерения.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Миссис Риван обладает приличным состоянием, и тебе захочется получить побольше, когда она умрет.

– Я никогда не думал о ее имуществе. Я принимаю только то, что достается мне по праву.

– Тебе ничего не может достаться по праву. Имущество должно достаться Мэрион и остальным членам семьи Риван.

– Под «остальными Риванами» ты, наверное, подразумеваешь себя?

– Я один из них.

– И ты, конечно, горишь желанием заполучить часть плантации!

– Я не желаю видеть, как тетя отдает плантацию какому-то безродному выскочке!

В глазах Джека вспыхнул огонь; подъехав вплотную к Сент-Джону, мальчик замахнулся хлыстом.

– Не смей меня так называть! – он взмахнул рукой. – Возьми свои слова обратно, иначе получишь хлыстом!

– Ты не посмеешь меня тронуть! – истошно закричал Сент-Джон. – Ты самозванец, по моему мнению, вот ты кто, если не хуже!

Едва эти слова успели сорваться с губ Сент-Джона, как Джек ударил его хлыстом по плечу и шее, оставив на ней багровый рубец.

– Ах так! – вскрикнул задира и натянул вожжи, отчего его лошадь встала на дыбы. – Да как ты смеешь?! Я… Да я убью тебя за это!

– Ты берешь свои слова обратно или нет? – спросил Джек, снова замахиваясь хлыстом.

Вместо ответа Сент-Джон попытался ударить мальчика своим хлыстом, но Джек увернулся и ударил еще раз. Удар пришелся по руке Сент-Джона. Тот резко дернулся назад, чем напугал лошадь; животное рванулось так стремительно, что седока выбросило из седла в ближайшие кусты. А лошадь ускакала восвояси, оставив Сент-Джона на произвол судьбы.

– Посмотри, что ты наделал! – гневно сказал Сент-Джон, выбираясь из кустов. Его лицо было исцарапано, а сюртук порван на локте.

– Это была и твоя вина, – парировал Джек.

– Ничего подобного. Ты не имел права нападать на меня!

– А ты не имеешь права оскорблять меня.

– Моя лошадь ускакала, – со злостью сказал молодой человек.

– Я вижу.

– Если конь потеряется или поранится, ты будешь виноват!

– Он поскакал домой. Думаю, с ним все будет в порядке.

– А мне что делать?

– Это твоя забота.

– Тогда слезай с пони, я доеду на нем до дома.

– Ни за что! – воскликнул Джек; он вовсе не собирался расставаться со своей лошадью.

– Думаешь, я пойду пешком?

– Доберешься как-нибудь, Сент-Джон. Я уж точно не собираюсь тебя подвозить, – и Джек тронул своего пони.

– Стой! Не бросай меня!

– Ты не так уж поранился. Хочешь продолжить драку?

– Я не собираюсь драться с мальчишкой вроде тебя. Но когда-нибудь я отплачу тебе за твою дерзость!

– Отлично, когда это время придет, я буду готов ответить, – хладнокровно сказал Джек, и, не добавив больше ни слова, продолжил свой путь.

Стоя посреди дороги, Сент-Джон Риван погрозил кулаком ему в спину.

– Ненавижу! – злобно пробурчал он. – И я не позволю тебе встать между мной и тетиным наследством, так и знай!

Джек не слышал этих слов, да они для этого и не предназначались.

Сент-Джон умыл лицо и руки в роднике, который журчал неподалеку. Молодой человек причесался карманной расческой, которая всегда была при нем, и насколько смог привел в порядок одежду. Он был задет морально сильнее, чем физически, в нем кипело желание разделаться с Джеком. Оставшись наедине с самим собой, Сент-Джон не знал, что делать. Он утешился мыслью, что лошадь направилась домой, как сказал Джек, но ему вовсе не хотелось идти за ней.

«Не зайти ли мне к тете Элис и рассказать ей, какой он гаденыш, – подумал он. – Возможно, это изменит ее мнение о нем, что будет мне очень на руку».

Сент-Джон медленно направился в сторону плантации. Когда он подошел к дому, то увидел на веранде Мэрион, раскладывающую только что сорванные цветы для букета. Как только Сент-Джон увидел кузину, его сердце затрепетало, и он вспомнил недавний разговор со своей матерью. Почему бы ему не сделать ей предложение прямо сейчас? По его мнению, чем быстрее – тем лучше, а мысль о том, что Мэрион может отказать, даже не приходила ему в голову. Разве он не самый завидный жених в округе?

– Как дела, Мэрион? – спросил Сент-Джон, поднявшись на веранду.

– Ах, Сент-Джон, это ты? – ответила девушка. – Не видела, как ты подъехал.

– Я пришел пешком, – сказал он и присел на скамейку. – Ведь сегодня так жарко.

– Да, правда, жарко. Послать за напитками?

– Нет, не волнуйся, Мэрион. Я пришел, чтобы поговорить с тобой наедине.

– Наедине? – удивилась она.

– Да, Мэрион, наедине. Я должен сказать тебе кое-что очень важное.

Девушка не ответила и снова принялась за букет.

– Может, угадаешь, что я хочу тебе сказать? – неуверенно продолжал Сент-Джон.

– Ни одной догадки, кузен Сент-Джон.

– Я хочу сказать тебе, как сильно тебя люблю!

– Ах!

– Не думай, что я говорю это просто так. Я люблю тебя уже несколько лет, но хотел дождаться момента, когда ты станешь достаточно взрослой, чтобы выслушать мое признание.

– И ты думаешь, что теперь я достаточно взрослая? – улыбнувшись, ответила Мэрион. – А мама все еще считает меня маленькой девочкой.