— Он сказал «тонто»! — Мы с Питом переглянулись. В прошлом месяце мы посещали рабочий семинар по политкорректности за счет компании, и там нас учили всячески избегать этого словечка. Оно явно оскорбляет не только коренных жителей Нью-Йорка, но и тех, кто говорит по-испански, так как на этом языке «тонто» означает «дурак». Пит осведомился:

— Разве это не считается верхом неполиткорректности?

— Виноват, ваша честь. — Кларк широко улыбнулся. — Такое вот это местечко, только и всего.

Посидев еще немного, я стала со всеми прощаться.

— Карен, я был счастлив познакомиться, — сказал Кларк, по-прежнему лучась своей ослепительной улыбкой. — Я могу с вами как-нибудь связаться? Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

Не будучи уверенной в его искренности, я протянула ему визитку. Вообще-то у меня сложилось впечатление, что Кларк гей — хотя в современном Нью-Йорке судить об этом становится все труднее, — но я надеялась, что ошиблась. Так или иначе, поход в кино с работником «Глориос» мигом прогонит мою хандру.

На следующий день, едва я выяснила, что пятьдесят семь процентов наших телезрителей любят студень, причем восемьдесят пять процентов из них назвали своим любимым «студень, подкрашенный синим красителем», как на моем столе зазвонил телефон. Это был Кларк.

— Привет, Карен, вчера я решил вам кое-что сказать, но не хотел говорить при всех. Нашему директору по связям с общественностью нужен ассистент, а вы так много знаете о наших фильмах, да и энергии вам не занимать. Может быть, придете на собеседование? Мне кажется, вы справитесь с блеском.

— О! Большое спасибо за заботу. — Меня охватило возбуждение, и рука, державшая трубку, немедленно вспотела. Я переложила трубку в другую руку и, пытаясь сохранить хладнокровие, слушала, как Кларк рассказывает мне, что я должна сделать. Он объяснил, что, как только будет получено мое резюме, мне позвонят и пригласят на собеседование. Едва повесив трубку, я немедленно составила свое резюме, отправила его Кларку электронной почтой и позвонила Абби.

— Привет, Карен, у меня скоро экзамен по акушерству и гинекологии. Ты знаешь, что при беременности аппендикс смещается влево?

— Нет, не знаю. Потрясающе. А ты знаешь, что я подумываю устроиться в «Глориос пикчерс»?

Абби завопила в трубку:

— Правда? В «Глориос»? К Уоксманам?

— Именно туда. — Я вкратце рассказала ей о своем знакомстве с Кларком.

— Карен, я убегаю в лабораторию, но буду держать за тебя пальцы. Я даже Ллойду скрещу пальцы.

— А получится? — спросила я, стараясь не думать о лиловых, окоченевших пальцах Ллойда.

— Обязательно, — сказала она. — Он невероятно покладистый.

Остаток дня я провела в попытках продолжить исследование рынка любителей студня, но мои мысли все время возвращались к беседе с Кларком. За последнюю пару лет мы с Абби и Гейбом посмотрели несколько великолепных фильмов «Глориос», в том числе «Крик отчаяния», «Шедевры», «Вилы Фортуны» и «Шепот девушки»; все эти фильмы обычно заканчивались оживленными дискуссиями, которые мы устраивали за турецким кебабом. Иногда в разговор встревали другие обедающие; был случай, когда две радикальные феминистки чуть не закололи Гейба своими шпажками, подслушав его комментарии к брутальному эпизоду из «Гобоя». Я знала, что не все фильмы «Глориос» порождают такую живую реакцию, однако из года в год компания поднимала планку и ее успех обсуждался не только в развлекательных изданиях, но и в «Уолл-стрит джорнал». Компания доказала, что деньги можно делать, пускаясь в рискованные предприятия. Главное — художественное чутье. Даже в качестве ассистента я окажусь в непосредственной близости от самого блистательного, самого новаторского киноискусства. И как знать? Если кто-то и способен доказать, что искусству не нужны границы, так это компания «Глориос пикчерс». Я давно уже не испытывала такого воодушевления, и это было поистине волшебное чувство.

— Карен? — Пит раздраженно постукивал карандашом по монитору моего компьютера. Сколько времени он уже тут простоял? — Ты подготовила мне сравнительные материалы по студню? — Я вручила ему распечатку. — Нет, мне нужна та часть, где речь идет о студне из кулинарии и студне домашнего приготовления, — возразил он. — В течение часа.

— Извини, Пит. Двадцать минут, и я все сделаю. — Я напрочь забыла, что он сегодня уже спрашивал об этих цифрах, и вдруг ужаснулась, осознав, сколько времени трачу на подобную чушь. Что лучше — покупной или приготовленный дома? Пора сматывать удочки.

Двумя неделями позже я сидела за своим рабочим столом и обрабатывала данные по изжоге. В этот раз потенциальный рекламодатель желал узнать, какой процент наших зрителей испытывает ее как минимум три раза в неделю. Это захватывающее занятие прервал телефонный звонок. Женщина, говорившая высоким, хорошо поставленным голосом, представилась Джеральдиной Уотерс, начальницей отдела кадров «Глориос».

— Мне бы хотелось побеседовать с вами, — заявила она. — Сможете приехать через час?

Через час? Я рассчитывала, что у меня будет в запасе хотя бы день и я смогу выбрать одежду поприличнее. Сейчас я была одета по моде Си-эн-эн: деловой костюм, юбка-не-выше-двух-дюймов-над-коленями и туфли на-каблуках-не-выше-двух-дюймов. Кстати, мои туфли отчаянно нуждались в чистке. Не говоря уже о том, что я должна была представить новые сведения об изжоге к собранию, назначенному на четыре часа.

— Конечно, смогу, — ответила я и положила трубку, уже обдумывая стратегию бегства.

Я сунулась к начальнику:

— Простите меня, ради Бога. Я совершенно забыла, что в два часа мне нужно к гастроэнтерологу. — В том, что я выбрала себе именно такое алиби, не было ничего удивительного: мой желудок уже отплясывал мамбу. — Я послала вам документы с цифрами по изжоге и вернусь сразу, как только освобожусь, — добавила я, изображая спешку во избежание дополнительных вопросов. Затем бросилась в дамскую комнату. Там я заперлась в кабинке, осторожно пристроила пудреницу на шкафчик с туалетной бумагой и накрасилась. Нашарив в косметичке заколку, попыталась подцепить и уложить аккуратной волной самую непослушную прядь. Я вышла из кабинки и подошла к зеркалу, надеясь на чудесное превращение, но мое отражение выглядело как встрепанная «степфордская жена». Приотворив дверь, я поглядела по сторонам, чтобы убедиться, что в холле пусто. Затем быстро прошла к лифту, пронеслась через вестибюль, вышла на улицу, свернула за угол и только тогда поймала такси, чтобы добраться до «Глориос». Я вздохнула свободно, лишь когда села и захлопнула за собой дверцу. Я назвала шоферу адрес, и он оглянулся:

— Куда-куда?

— Гринвич-стрит.

— Вы хотите сказать — Гринвич-авеню.

— Нет, именно Гринвич-стрит. Поезжайте вниз, на запад, а я попробую вычислить по пути, — распорядилась я, ругая себя за то, что не уточнила адрес. Квартал Трайбека[3]— «Треугольник за Канал-стрит» — расположен в нижнем левом углу Манхэттена, улицы там не пронумерованы, поэтому легко заблудиться.