Я провела в супермаркете больше часа, ушла и снова вернулась, чтобы купить пакет замороженных креветок, которые я терпеть не могла и никогда в жизни не приготовила бы. Он так и не появился. Мне показалось, что это какой-то заговор против меня. “Ты ненормальная, – прокомментировала моя подруга Ширли, когда я ей во всем призналась. – Если я еще раз услышу имя „Оливер", откушу тебе голову”.

Оливер заболел. Он лежал в лихорадке в своей большой светлой квартире с белыми колоннами. Я за ним ухаживала. Стирала простыни, готовила пирог с бараниной и приносила ему в постель на подносе, вместе с цветами в белой квадратной вазе. Потом я подумала, что пирог с бараниной – слишком тяжелое блюдо для больного, и заменила его на форель, приготовленную в гриле, с водяным крессом и молодым картофелем в шкурке на пару. Приехала его мать. Она была роскошной и богатой и понятия не имела, как за ним ухаживать. Он никогда не знал, что такое настоящая любовь и забота. Я сразу ей понравилась. “Никогда не видела Оливера таким счастливым, дорогая”, – прошептала она мне на ушко своим скрипучим, прокуренным голосом и заговорщически подмигнула.

Встреча была назначена на среду, на шесть часов. В пять тридцать во вторник Гермиона как-то особенно раздраженно швырнула трубку.

– Сэр Уильям хочет, чтобы ты поднялась наверх. Пришел Оливер Марчант. Говорит, что проезжал мимо и решил провести встречу сегодня.

Это была катастрофа, полная катастрофа. Я специально отвела целый вечер, чтобы как следует подготовиться к завтрашней встрече: пойти на аэробику и похудеть; сходить в сауну и натереться ароматическими маслами; придумать, что мне надеть. Если бы встречу не отложили на день, я бы вообще не пришла, потому что была бы слишком занята приготовлениями и выбором наряда. Когда Оливер появился вот так, без предупреждения, меня будто мешком по голове ударили. Я даже не успела толком накраситься.

Когда я вошла в кабинет и увидела Оливера, все мысли моментально улетучились, а язык прилип к горлу.

– Ага, – сказал сэр Уильям. – Оливер, познакомься с представителем рекламного отдела, наша лучшая сотрудница Розмари...

– Ричардсон, – подсказал Оливер, снисходительно улыбаясь. Он встал и пожал мне руку. От его прикосновения в моем теле начались бешеные химические реакции и включилась сигнализация: “Осторожно, осторожно, сексуальное предупреждение, общая готовность”.

– Как дела? – спросил Оливер.

– Хорошо, спасибо. – Голос у меня сорвался. Мы все еще смотрели друг другу в глаза.

– Хмм, – произнес сэр Уильям и кашлянул. – Так-так...

– Ты все еще не превратилась в пиццу? – спросил Оливер – очень подлый поступок, учитывая, что мой босс все еще стоял рядом и покашливал.

– Что? – спросил сэр Уильям. – Хотите пиццу?

– Может быть, позже, – Оливер смотрел на сэра Уильяма, но обращался ко мне.

Во время деловой встречи говорил в основном Оливер, по большей части обращаясь ко мне, от чего у меня окончательно съехала крыша.

– Этот феномен меня очень интересует, – говорил Оливер. – Знаменитости устраивали акции в благотворительных целях еще во время Второй мировой войны, но еще никогда это не было так популярно, как сейчас. Через пять лет ни одно благотворительное предприятие не обойдется без присутствия звезды.

Я издала странный звук. Сэр Уильям недовольно посмотрел на меня.

– Очень, очень интересно, – пропыхтел он. – Разумеется, знаменитости есть не только в шоу-бизнесе. И в других сферах есть выдающиеся личности, скажем покровители искусств.

– Согласен, – ответил Оливер. – Бизнесмены, издатели, как вы.

Сэр Уильям стал самодовольно пощипывать бородку. Я все еще не могла успокоиться из-за того странного звука – предполагалось, что это возглас одобрения.

– Но на самом деле наша программа о том, как помощь странам третьего мира превращается в явление массовой культуры. До Гелдофа голод в Африке был кошмаром из другого мира. Черно-белые конверты с утренней почтой не производят впечатления. Пожертвования во время благотворительного рок-концерта – другое дело. Это входит в моду.

– Точно, я то же самое говорил. Я сам собираюсь туда с книгами. Благотворительная миссия, – произнес сэр Уильям и посмотрел на меня. – Хмм, – произнес он и многозначительно кивнул. – Хмм...

– О, по-моему, рассказ о поездке сэра Уильяма в Намбулу – подходящая тема для вашей программы, – очень быстро проговорила я.

Оливер улыбнулся и подмигнул мне.

– Очень интересное предложение – сэр Уильям, книги, Намбула... Вы имеете в виду лагеря беженцев в Кефти?

– Да, – я поразилась его осведомленности в мировой политике.

– Что ж, я думаю, мы это обсудим, – сказал Оливер. – Когда будем разрабатывать сценарий программы.

После встречи мы с Оливером стояли на ступеньках здания “Гинсберг и Финк”. Золотистые лучи заходящего солнца пронизывали кроны деревьев. Оливер сказал: “Хочешь выпить?” – прямо как в одной из моих фантазий. Я была в шоке. Я была безумно счастлива. Через долю секунды я вспомнила, что давно не брила ноги, и ударилась в панику. Интересно, можно побрить ноги в женском туалете?

Даже в машине все было как во сне – его руки на руле, его бедро – на нем были темно-синие брюки от костюма – чуть не касается моей ноги в прозрачных черных колготках (увы!). Дверцы в машине были обиты кремовой кожей, а приборная доска – из ореха. Панели поблескивали и светились, как в кабине пилота. Он повел меня не в паб, а в один из тех ресторанов, где официанты приносят все что ни попросишь на восьмиугольной фарфоровой тарелочке. Думаю, если бы я попросила бритву, мне бы принесли ее на такой тарелочке без лишних вопросов и комментариев.

– О, Луи-и-иджи!

Мы обернулись и увидели актрису Кейт Форчун. Ее появление в ресторане сопровождалось шумом и суетой; она бросилась на шею метрдотелю. Ее длинные темные шелковистые волосы были повсюду.

– Луиджи! Как чудесно снова тебя увидеть! Чмок, ямок.

– Мадам, – сказал Луиджи, – меня зовут Роберто.

Я видела Кейт Форчун вчера по телевизору – в сериале о женщине-первооткрывателе, у которой никогда, даже в самых суровых погодных условиях, не размазывалась помада. Кейт часто снималась для модных журналов – обычно в образе феи или принцессы. Статьи о ней сопровождались соответствующими заголовками, типа “Форчун – ягодка опять”. Хуже всего, когда она появлялась в фотосессии, загримированная под великих кинозвезд двадцатых, тридцатых годов и так далее, вплоть до восьмидесятых. Более провальный способ саморекламы трудно было придумать – на Марлен Дитрих и Джейн Фонду Кейт явно не тянула. Сегодня она была одета в духе сериала “Даллас”. Я давно подозревала, что она начесывает волосы – и правда, стоило ей наклониться, кокетливо пропеть: “Оливер! Рада тебя видеть!” – и тряхнуть головой, как ее волосы попали прямо в глаза Роберто.

Оливер – сама галантность – поднялся и подставил ей щеку для поцелуя. Теперь на каждой его щеке красовался маленький липкий кружок персикового блеска для губ. Я тоже встала, но Кейт сделала вид, будто меня не существует, поэтому я снова села.