– Давай левую.

Дюшка поменял руку. Все происходило молча и медленно. Утро окончилось, даже под тентом теперь было жарко, особенно в теплой зимней спортивке. Капли пота катились по Дюшкиным вискам к подбородку. Только лезвие показалось холодным, да и то в первый момент. Гуляющий от желудка до кишечника ком в этот раз превратился во что-то вязкое в районе горла. Но какое оно, это чувство в районе горла, Клюшкин не мог точно сказать, потому что все его внимание теперь было сосредоточено на другом: не убрать руку.

Дима вытер лезвие о свою ладонь и положил нож на стол. Дюшка смотрел на него очень долго. Но потом все-таки взял своей рукой.

Все было очень сложно: каждое следующее решение, каждое следующее движение. Но зато теперь Дюшка точно знал: если он и тряпка, это можно изменить.

Потом они пошли купаться. Вода в пруду оказалась теплая и хоть зеленая, но прозрачная и чистая. Царапины на руках щипало от воды, но это только напоминало Дюшке о том, что он смог, и от этого было даже как-то немного приятно.

Потом они ели мороженое, болтали. К ним присоединился Рон. Потом прилетели другие ангелы – немного, человек десять. Потом опять купались, все вместе. Потом вернулись домой.

– Дюшка, ты пока сам тут отдыхай, развлекайся, у нас с Роном дело одно неотложное есть, – сказал Дима. – Мы тебя ненадолго оставим. Нам нужно решить, что делать с Ризом.

– Я с вами.

– С нами нельзя. Лучше подбери себе новый гардероб пока. Не будешь же ты вечно ходить в этой спортивке. Лили тебе поможет, она в одной из прошлых жизней была, между прочим, крутым стилистом.

Лили была одной из подруг Рона и Димы, Дюшка уже успел с ней познакомиться на озере. Стильная, не очень красивая и очень веселая.

– Дим, пожалуйста!

– Дюшка, такие вопросы должны решать между собой ангелы. А ты пока не ангел…

– Но я им буду!

– Ну, во-первых, еще неизвестно, получится из тебя ангел или нет.

– Получится!

– Мы тоже в это верим, но пока…

– Дима, пожалуйста!

– Дюшка, я же сказал: нельзя. Нельзя тебе с нами обсуждать будущее Риза Шортэндлонга. Тем более что…

– А я буду сидеть и молчать. Просто слушать.

Дима вздохнул, щелчком пальцев навалил на диван позади Дюшки ворох одежды:

– Ладно. Только сначала переоденься все-таки. Мы будем в кабинете на первом этаже. Где карта на потолке. Найдешь?

Рональд Э-Ли-Ли-Доу и Дима Чахлык обсудили все до прихода Дюшки, хотя Дюшка нисколько не задержался. У ангелов это быстро: перекинулись тремя-четырьмя шариками – и всем все ясно. Собственно «обсуждение» предназначалось как раз Клюшкину. Этот осколок правды изначально был фальшивым, но Дюшке не суждено было об этом узнать. Так же как и о том, что все это время с ним находилось не более четверти Димы, а остальные его части болтались в самых различных частях света. Так же, как многое другое.

Дюшка, переодетый в нормальную летнюю одежду и запыхавшийся, почти вбежал в кабинет с картой на потолке. И остановился возле высоких дверей, открыв рот от изумления. Кабинет с пола до потолка переливался кубами, в каждом из которых шло свое действо. Кубов было никак не меньше полусотни, а может, даже двести или триста. Дима указал Дюшке на кресло в углу комнаты. Дюшка тихонько, бочком, пробрался к креслу, утонул в нем и замер.

Дима и Рон перебирали изображения, перемещая кубы в непостижимом для Клюшкина порядке. Какие-то выкидывали, какие-то ускоряли, какие-то уменьшали.

То вдруг все изображения выстроились плоско, в один слой, стенкой. А перед стенкой появились еще несколько стенок с такими же изображениями. При этом ангелы переговаривались с такой скоростью и на таком сленге, что Дюшка при всем желании ничего не мог понять.

Впрочем, кое-что он все-таки уловил. Во-первых, он понял, что Ризу не собираются делать ничего плохого. Во-вторых, он просек, что Ризу дадут несколько попыток. И, в-третьих, он пришел к выводу, что основное, чего не хватает Ризу, – это способности сопереживать другим людям и чувствовать их. Причем вроде как ангелы рассчитывали, что Ризенгри начнет сочувствовать другим, потеряв свои мутантские способности. Но этого вроде как не произошло.

Дальше ангелы залопотали и заспорили с такой скоростью и непонятностью, что Клюшкин скис окончательно и понял, что Дима был прав, когда сказал, что обсуждать что-то с ангелами ему рано. Когда Дюшка уж совсем принял решение пойти спать, юноши вдруг сбавили темп, и Рои сказал:

– Нет, тут я с тобой не согласен.

– Тогда давай смотреть этот кусок подробнее! – поджал губы Дима.

– Давай подробнее! – согласился Рон.

– Детский сад! – прокомментировал Дима, выбирая один из кубов и сворачивая все остальные в шарик. – Детский сад, смотреть по одному изображению. Может быть, еще покадрово запустить?

– Может быть, покадрово.

В кубе появился идущий по улице Ризенгри – Венька Бесов. Дюшка прикинул – вроде как съемка позапрошлогодней давности. Ризи шел в школу, на улице было утро, и все куда-то спешили. Риз тоже спешил. Он завернул в ближайший подъезд, изменил внешность, став девушкой, надел легкую яркую куртку. Вышел из подъезда, зашел в магазин, где купил бутылку газировки, перетрогав чуть ли не все банки на полке с товаром. Положил банку в камеру хранения, тут же опять прошел в салон к тем же полкам, взял еще четыре упаковки сока, заплатил, достал из камеры газировку и вышел окончательно. Три упаковки сока он выбросил в мусор, а одну спрятал в портфель. Затем сел в битком набитый автобус, идущий в противоположную от школы сторону, вылез. Пробежался дворами, по пути заскочил в какую-то квартиру и только потом пошел в школу, сняв предварительно куртку и вернув себе прежний облик. Куртку Ризенгри свернул и сунул в портфель, к соку.

В обычном виде, даже замедленном, ничего особенного в действиях Риза не обнаруживалось. Логики никакой тоже не обнаруживалось. Так, бред какой-то. Но как только ангелы переключили ту же съемку в какой-то особый режим, Клюшкин увидел, как в автобусе Ризенгри спокойно стырил деньги у одной тетки, запустив руку в ее кошелек прямо сквозь сумку. При покупке газировки не случайно долго выбирал банку, а целенаправленно что-то впрыскивал в каждую упаковку, которую крутил в руках. А проникнув в чужую квартиру, вообще вел себя странно: заменил губную помаду на столике с зеркалом, открутил мимоходом дверную ручку и обвел кружочком дату на календаре у входа.

– Ничего себе! – заметил Дюшка.

Хоть он и дал Диме честное слово, что будет сидеть тихо, но тут не выдержал. Дюшка расстроился: он не подозревал о том, что его друг способен на такие… такие некрасивые вещи, как воровство. Однако вскоре выяснилось, что Ризенгри вовсе не грабитель-карманник, не хулиган и не шизофреник. Все эти странные действия он совершал с одной вполне определенной целью: свести с ума учительницу биологии. Чем Эмма Павловна не угодила Ризу и за что он ей мстил, так для Клюшкина и осталось тайной, но это было не важно. Важно было то, что мстил Риз хладнокровно, целенаправленно, очень изощренно и в полной уверенности в том, что он поступает абсолютно правильно! Риз забегал в квартиру учительницы почти ежедневно. Он менял мелкие предметы на похожие, но слегка другие. И несчастная Эмма каждое утро не могла понять, отчего ее помада опять другого цвета, а любимый цветок кажется то большим, то маленьким. Деньги в кошельке Эммы он также постоянно менял. То часть забирал, то здорово добавлял, то вместо оставшейся до получки крупной купюры клал тот же эквивалент мелкими денежками. Для всех этих махинаций Ризу и приходилось порой тырить кое-что у других мутантов, что он с успехом проделывал в автобусах, изредка – в магазинах и еще реже в школе. С газировкой и соками тоже все прояснилось. Почти сразу после того, как из магазина вышел Риз в виде девушки, туда вошла Эмма, подошла к тем же полкам и набрала себе любимых соков, запас которых у нее подошел к концу. Разумеется, расслабиться с соком Эмме не удалось: все до единой банки жутко горчили. Вечером этого же дня Эмма Павловна попыталась устроить в магазине скандал по поводу некачественного товара. Но в итоге сама попала в неловкую ситуацию: все банки были отличного качества, включая ту которую она предъявила как доказательство. Ничего ни капли не горчило. Риз успел вовремя, прямо в школе, заменить банку в сумке Эммы на нормальную. А три так и не купленные Эммой оставшиеся испорченные банки он купил и выбросил еще утром, чтобы они не достались другим покупателям.