что это дешёвая бумага. Коля ответил, что бумага достаточно дорогая. Потом она сказала, что это недостаточно красиво, Коля ответил, что для шведского посольства такие приглашения достаточно красивы. Нет, я ничего не говорю про дизайн, говорила Щепаньска, но понимаете, есть один нюанс, который всё портит, это цвет, он не подходит, понимаете, цвет должен быть, как бы это сказать, как вот у этого пирожного – цвет экрю. Тогда Коля говорит, что это и есть цвет экрю, кладёт приглашение рядом с пирожным и оказывается, что они одинаковые. В итоге, Щепаньска формулирует требование: приглашение должно быть такое же, как стандартное посольское и выдаёт Коле образец: хрень типа белой лощёной открытки, открываешь её, а там вензелями – милости просим на церемонию вознаграждения.

Только мы отбиваемся от поляков со стороны посольства, начинают атаковать поляки со стороны жюри. Бухалик. За несколько дней до вручения в таблоиде нашанива выходит статья её авторства с тихим задумчивым названием, как у писателя-почвенника: «Прэмія Гедройца. Добра было б…». О эти вкрадчивые интонации, где-то я их уже слышал, возможно у главреда Дынько? Возможно-возможно. У хамоватой Бухалик я их не слышал ни разу. В статье же она ласково разговаривает с организаторами, как будто не знает их скайпа и электронной почты, и чтобы достучаться до них вынуждена, к сожалению, использовать страницы газеты, которую они, конечно же, читают каждый день. Она перечисляет все недостатки премии, которые я и без неё обнаружил во время работы, она поучает, что их надо устранить, а то ей даже немного стыдно участвовать в таком процессе, но уж ладно. Заканчивает она поучением, что

ўвогуле, варта часцей думаць ўласна пра літаратуру.

Літаратура – гэта не фабула, a найперш мова. … Добрай нацыянальнай мовы няможна збудаваць на халтуры, тусовачных міжсабойчыках ці графаманіі. Я сябе адчуваю дурнавата, прамаўляючы такія рэчы з пазіцыі замежніцы, …, але паверце: палякі, пры ўсіх сваіх хібах, артадаксальна шануюць мову і ролю добрай літаратуры – мы лепей за каго ведаем, чым мы ім абавязаныя.

Типа, чуваки, я поляк, и мне-то вы можете поверить, сделайте, как я говорю, и всё будет чики-пуки, я вам добра желаю.

Добра было б, добра было б, думаю я и формулирую ещё один пункт, о котором забыла Бухалик: добра было б, каб члены жури публично не обсуждали премиальный процесс во время премиального процесса.

То есть, в принципе, я почти по всем пунктам с Бухалик согласен, более того, я собирался ими всеми заняться, как только отгремят страсти по церемонии и цвету приглашений, и ещё гораздо более того, я обо всём этом писал Бухалик, она была в курсе, тем не менее для верности, чтоб я не забыл, она решила поддержать меня данной публикацией. Спасибо, пани Малгожата! Чтоб вам пусто было!

Сразу же позвонила Щепаньска, ну как, вы читали? И что вы скажете, ну не скандалистка ли? Я говорю, ну что вы, плохо, конечно, что это перед церемонией, а не после, но, в общем, посыл правильный.

И в такой вот ситуации, в таких вот чувствах я должен собрать жюри в последний раз, чтоб они выбрали лауреата.

Это был первый раз, когда я повысил голос на Хадановіча. Вот мы собрались: Акудовіч, Арлоў, Кісліцына, Касцюкевіч, Пятровіч, Хадановіч, Бухалик в скайпе, Поморский прислал свой список заранее. Я говорю, прежде чем мы начнём рейтинговое голосование (а решено было, что голосование за финалиста будет рейтинговым от лучшей до худшей книжки), объясните мне, что-то я нигде не нашёл, какие призы за какие места даются? Нет, понятно, что за первое место даётся 10 тысяч, но есть ещё стипендия на остров Готланд, в город Вроцлав, и маячит какой-то мифический перевод. Сразу оказалось, что с переводом проблемы, и чёткой договорённости о том, что книгу будут переводить, ни с кем нет. Но остаётся ещё две стипендии. И тут Хадановіч такой говорит, а какая разница, давайте сначала проголосуем, а потом исходя из того, кто на втором, а кто на третьем месте, распределим стипендии, кому что нужнее. Тут уж я не выдержал: тогда, говорю, давайте сразу распределим, что кому нужнее, это же не премия за лучшую книжку, а премия что кому нужнее, а книжка это как входной билет.

Как я понимаю, Хадановіч беспокоился за Някляева, что если он не возьмёт первое место, то ему присудят поездку, а тот невыездной из-за ситуации с выборами. Но открыто он это не говорил, а всё какими-то полунамёками. В общем, жюри приняло мою сторону. Решили, что мифический перевод будет, как и в прошлом году, за первое место (Кастюкевича я так понял, до сих пор не перевели), Готланд за второе, а Вроцлав за третье. Я боялся, что Хадановіч будет мне мстить за то, что я его «победил», но слава богу, ничего такого впоследствии не было.

Итак, все проголосовали, и я дрожащими пальцами стал вводить анонимные бюллетени в эксель. Вот, думаю, палец соскочит и 10 тысяч получит кто-нибудь не тот. Однако палец не соскочил – я всё три раза перепроверил, где-то на четвёртом бюллетене было понятно, что лидирует Някляеў. Бедная Щепаньска, думаю я, так не хотела, а теперь вот, пожалуйста. Потом ещё думаю, что у Някляева и так много премий, зачем ему ещё и эта, но, положа руку на сердце, а какая книга лучшая в этом году? До конца мне ни одна не нравится, но меньше всего не нравится “Аўтамат з газіроўкай”.

Някляеў победил, говорю, а вот с остальными местами проблема: одно и то же количество баллов набрали Балахонаў, Глобус и Бахарэвіч. Что будем делать? Составим рейтинг из них? Так и решили. В итоге, Бахарэвіч занял второе место, а Глобус, который говорил мне, что жюри ему ничего не даст – третье. Обидно, конечно, быть Балахоновым в такой ситуации, но что поделаешь. Маленькая деталь – в определении второго и третьего мест не участвовал Поморский, не брал телефон, но из его предыдущего рейтинга и так следовало, что для него сначала Бахарэвіч, потом Глобус, потом Балахонаў. Поэтому результаты голосования были признаны справедливыми. До вручения оставались сутки.

Для церемонии мы с Колей напечатали два баннера с символикой премии, украсили сцену слева и справа. Я позвал актёров, как того просил Хадановіч. Хитрик была не очень довольна, что гонорар составит всего 100 евро, да ещё не сразу, видимо, поэтому не то, что не выучила, а даже не научилась правильно читать отрывки из романов. В ту же