— Замолчи! Не оскорбляй моего слуха ненавистным именем.Неужели этот человек никогда не умрет? Неужели он будет вечной преградой моимкоролевским желаниям? И сыну моему не быть утвержденным в своих наследныхправах лишь потому, что гофмаршал Англии запятнан государственной изменой инедостоин утвердить его в сане наследника? Нет, клянусь всемогущим богом!Предупреди мой парламент, чтобы еще до восхода солнца он вынес смертный приговорНорфолку, иначе парламент жестоко поплатится!

— Королевская воля — закон! — произнес лорд Гертфорд и,поднявшись с колен, вернулся на прежнее место.

Выражение гнева мало-помалу исчезло с лица короля.

— Поцелуй меня, мой принц! — сказал он. — Вот так… Чего жеты боишься? Ведь я твой отец, я люблю тебя.

— Ты добр ко мне, недостойному, о могущественнейший имилосердный государь, это поистине так. Но… но… меня удручает мысль о том, ктодолжен умереть, и…

— А, это похоже на тебя, это похоже на тебя! Я знал, чтосердце у тебя осталось прежнее, хотя рассудок твой помрачен; у тебя всегда былодоброе сердце. Но этот герцог стоит между тобою и твоими высокими почестями. Яназначу на его место другого, кто не запятнает своего сана изменой. Успокойся,мой добрый принц, не утруждай напрасно этим делом свою бедную голову…

— Но не я ли ускорю его смерть, мой повелитель? Как долгомог бы он прожить еще, если бы не я?

— Не думай о нем, мой принц! Он недостоин этого. Поцелуйменя еще раз и вернись к твоим утехам и радостям! Моя болезнь изнурила меня, яустал; мне нужен покой. Ступай с твоим дядей Гертфордом и твоей свитой иприходи ко мне снова, когда тело мое подкрепится отдыхом!

Том вышел из королевской опочивальни с тяжелым сердцем, таккак последние слова короля были смертным приговором надежде, которую он втайнелелеял, — что теперь его отпустят на свободу. И снова он услыхал негромкоежужжанье голосов: «Принц, принц идет!»

Чем дальше Том шел меж двух рядов раззолоченных, низкокланявшихся ему придворных, тем больше он падал духом, сознавая, что он здесьпленник и, может быть, вовек не вырвется из этой раззолоченной клетки, —несчастный принц, не имеющий ни единого друга, если господь бог, по своемумилосердию, не сжалится над ним и не вернет ему волю.

И куда бы он ни повернулся, ему чудилось, что он видитлетящую в воздухе отрубленную голову и врезавшееся ему в память лицо великогогерцога Норфолкского с устремленным на него укоризненным взором.

Его недавние мечты были так сладостны, а действительностьоказалась так мрачна и ужасна!

Тома привели в парадный зал и усадили в кресло. Но ему былоочень неловко сидеть, так как кругом стояли пожилые и знатные люди. Он попросилбыло, чтобы они тоже присели, но они только кланялись ему или бормотали словаблагодарности и продолжали стоять. Том повторил свою просьбу, но его «дядя»,граф Гертфорд, шепнул ему на ухо:

— Прошу тебя, не настаивай, милорд: не подобает им сидеть втвоем присутствии.

Доложили, что пришел лорд Сент-Джон. Почтительно склонившисьперед Томом, лорд сказал:

— Я прислан королем по секретному делу. Не угодно ли будетвашему королевскому высочеству отпустить всех находящихся здесь, за исключениеммилорда графа Гертфорда?

Заметив, что Том как будто не знает, как отпуститьпридворных, Гертфорд шепнул ему, чтобы он сделал знак рукою, не утруждая себяречью, если у него нет желания говорить.

Когда свита удалилась, лорд Сент-Джон продолжал:

— Его величество повелевает, чтобы, в силу важных и вескихгосударственных соображений, его высочество принц скрывал свой недуг, насколькоэто в его силах, пока болезнь не пройдет и принц снова не станет таким, какимбыл прежде. А именно: он не должен ни перед кем отрицать, что он истинныйпринц, наследник великой английской державы, он обязан всегда соблюдать своедостоинство государя-наследника и принимать без всяких возражений знакиповиновения и почтения, подобающие ему по праву и древнему обычаю; корольтребует, чтобы он перестал рассказывать кому бы то ни было о своем якобы низкомпроисхождении и низкой доле, ибо эти рассказы суть не что иное, как болезненныеизмышления его переутомленной фантазии; чтобы он прилежно старался воскресить всвоей памяти знакомые ему лица, и в тех случаях, когда это не удается ему,пусть он хранит спокойствие, не выказывая удивления или иных признаковзабывчивости; во время же парадных приемов, если он будет в затруднении, незная, что говорить или делать, пусть скрывает от любопытных свою растерянность,но советуется с лордом Гертфордом или со мною, своим покорным слугой, ибо графи я специально для этого приставлены к нему королем и будем всегда под рукою,вплоть до отмены сего приказа. Так повелевает его величество король, которыйшлет привет вашему королевскому высочеству, моля бога, чтобы он по своемумилосердию послал вам скорое исцеление и осенил вас своей благодатью.

Лорд Сент-Джон поклонился и отошел в сторону. Том покорноответил:

— Так повелел король. Никто не смеет ослушаться королевскихвелений или ловко перекраивать их для собственных надобностей, если они кажутсяслишком стеснительными. Желание короля будет исполнено.

Лорд Гертфорд сказал:

— Так как его величество соизволил повелеть не утруждать васчтением книг и другими серьезными делами подобного рода, то не благоугодно либудет вашему высочеству провести время в беспечных забавах, дабы не утомиться кбанкету[9] и не повредить своему здоровью.

На лице Тома выразилось удивление; он вопросительнопосмотрел на лорда Сент-Джона и покраснел, встретив устремленный на негоскорбный взгляд.

— Память все еще изменяет вам, — сказал лорд, — и потому моислова кажутся вам удивительными; но не тревожьтесь, это пройдет, как только выначнете поправляться. Милорд Гертфорд говорит о банкете от города; месяца дватому назад король обещал, что вы, ваше высочество, будете на немприсутствовать. Теперь вы припоминаете?

— Я с грустью должен сознаться, что память действительноизменила мне, — ответил Том неуверенным голосом и опять покраснел.

В эту минуту доложили о леди Елизавете и леди Джэн Грей.Лорды обменялись многозначительными взглядами, и Гертфорд быстро направился кдвери. Когда молодые принцессы проходили мимо него, он шепнул им: