На фиг такую жизнь – одни условности! Я враг условностей. Я хочу любить свою жену, когда захочу и где захочу. Плевал я на вырезанные в граните нормы морали – сами по ним живите. По субботам. После бани.

В малом зале, выведя меня из размышлений о семье Антоновых, раздался лихой посвист и стук каблуков о сцену – там началась репетиция верх-иланского ансамбля народного творчества.

– Зайдем, посмотрим репетицию? – предложил Заборский.

– Нет, нет! – воспротивился я. – Давайте лучше проверим другие помещения, обезопасим себя со всех сторон. Мне бы лично не хотелось, чтобы какой-нибудь алкаш выполз к ветеранам и испортил им праздник. Здесь, на этом этаже, кроме помещений, которые занимает ансамбль песни и пляски, что еще есть?

– Библиотека, кабинет директора ДК и музей боевой славы. Музей должен быть закрыт.

– Давайте бегло, для порядка, осмотрим все помещения, вернемся вниз и пройдемся по цокольному этажу.

Инструкторы райкома, недовольно поглядывая на часы, согласились. Энтузиазм заниматься планированием обеспечения охраны общественного порядка иссякал у них с каждой минутой – время близилось к обеду, священному часу приема пищи.

Директор ДК, Дегтярев Вячеслав Федорович, встретил нас с распростертыми объятьями.

– Здравствуйте, товарищи! Осматриваете предстоящее поле битвы? – Дегтярев поочередно пожал нам руки. – Чаю не желаете?

Вячеслав Федорович был на пять лет старше Михаила Антонова. Невысокого роста, худощавый, с редкими жиденькими волосами, он был подвижным и полным энергии активистом. На людях Дегтярев всегда появлялся в пиджаке с орденом Красной Звезды на груди.

От директора ДК мы прошли в библиотеку, где за столом в ожидании посетителей сидела тихая и неприметная библиотекарша – Наталья Антонова, младшая дочь Михаила Ильича.

Наташе было двадцать лет. Среднего роста, миловидная, кареглазая, с модной стрижкой «итальянка», она производила впечатление девушки меланхоличной, отрешенной от мира сего, вечно пребывающей в своих никому не ведомых далях. Когда Наташа разговаривала с мужчинами, с ее губ не сходила легкая ироничная улыбка, за которой скрывалось непонятно что: то ли полное презрение ко всем лицам мужского пола, то ли бушующая в глубине души любовная страсть, которой никогда не суждено вырваться наружу. Ее снисходительная улыбка выводила меня из себя. Мне хотелось встряхнуть ее и сказать: «Наташа, ты своими ухмылками меня когда-нибудь доведешь до греха! Не буди во мне первобытные чувства, не испытывай меня на прочность».

Как-то раз мне приснилось, что я насилую Наталью, а она извивается подо мной, стонет от наслаждения, кусается и царапается. Надо же так совпасть, что утром после этого сна я встретил ее на улице. Мы на ходу поприветствовали друг друга и разошлись, но я успел перехватить ее многозначительную улыбку. Клянусь, в этот миг я был уверен, что этой ночью нам снился один и тот же сон.

Все трое детей Михаила Антонова настолько сильно отличались друг от друга характерами, словно воспитывались в разных семьях. Сын Петр был рубаха-парень, простой и открытый. Маринка – себе на уме, расчетливая, временами взбалмошная и психованная. Наталья – с виду инертная, застенчивая девушка. Даже внешне дети в семье Антоновых разнились: Петр – русоволосый, Маринка – светло-рыжая, Наталья – кареглазая брюнетка. По закону Менделя, она никак не могла быть родной дочерью голубоглазого Михаила Ильича.

После библиотеки мы спустились в цокольный, полуподвальный этаж. Все помещения в нем сообщались между собой подковообразным коридором. Центральную часть цокольного этажа занимали трубы системы отопления и автономная котельная.

В момент нашего прихода в самом большом полуподвальном помещении завхоз ДК собрала на «летучку» подчиненный ей персонал: техничек, подсобных рабочих, электриков и сантехников. При нашем появлении шум голосов на собрании смолк.

– Что обсуждаем, товарищи? – спросил Заборский.

– Кому оставаться на сверхурочные работы первого сентября, – за всех ответила завхоз.

– Анастасия Павловна, – обратилась к ней Бобоева, – покажите товарищу Лаптеву цокольный этаж. Он осмотрит его в плане безопасности мероприятий на первое сентября.

– Вы уходите? – обернулся я к инструкторам.

– Пожалуй, пойдем, – ответил Николай Иванович. – Основные помещения мы проверили, мероприятия на площади согласовали, а здесь, в подвале, вам Анастасия Павловна все покажет.

Завхоз первым делом повела меня в левую сторону цокольного этажа.

– Тут у нас занимаются секции детского творчества. – Анастасия Павловна показала на ряд кабинетов с табличками на дверях. – С другой стороны расположены мастерская художника ДК, пошивочная мастерская по изготовлению костюмов для ансамбля, электрощитовая, шахматно-шашечный клуб.

В крыло, где располагались детские секции, спустился представительный мужчина лет тридцати пяти в костюме, при галстуке. Очки в толстой оправе и аккуратная прическа придавали ему интеллигентный вид. Это был Седов Анатолий Сергеевич. Он работал учителем истории в школе, а в свободное время руководил детским радиотехническим кружком.

– Когда открываться думаете? – спросила его завхоз.

– Числа после десятого начнем работать. Пока учебный год не наступит, ребятню в ДК не затащишь, все на улице бегают, последними свободными деньками наслаждаются… Картошку в поле не пробовали подкапывать, Анастасия Павловна?

– Муж ездил, ведро привез, вроде бы ничего.

Как только начался разговор об урожае, я вернулся к выходу с цокольного этажа, вызвал Ингу с собрания.

– Не подскажешь, кто мог просигнализировать моему руководству, что я у тебя оставался на ночь?

– Без малейшего понятия. Андрей, поселок маленький, завистливых бабенок много. Кто угодно мог кляузу накатать, даже та, на кого сроду не подумаешь.

– На меня мужик донос написал, не женщина.

– Тогда тем более не знаю. – Она честно, открыто посмотрела мне в глаза, и я понял – врет. Знает, кто написал, но не хочет выдавать этого человека.

Вечером того же дня один словоохотливый старичок, сосед Инги по улице, рассказал мне, что к ней под разными предлогами стал захаживать Паксеев, пенсионер еще крепкий, к женскому полу не остывший.

«Вот ведь кобель старый! – подумал я. – Хочешь с ней любовь крутить, кто же тебе не дает? Инга мне не подруга и не любовница, я не собираюсь от нее мужиков палкой отгонять. Мало, что ли, в Верх-Иланске незамужних женщин, чтобы мне за Ингу держаться?»

Первого сентября стояла сухая солнечная погода. Намечавшийся накануне дождь так и не начался, все опасения, что на площади придется стоять в лужах, не подтвердились.

Гости мероприятия – представители ветеранских организаций области стали прибывать с самого утра. Для тех, кто приехал слишком рано, в ДК организовали выступление верх-иланского хора. Областное радио и телевидение отказалось посылать своих представителей в Верх-Иланск, предоставив право освещать церемонию открытия Вечного огня корреспондентам местной районной газеты.