– Нервничаю? – удивлённо переспросила Готель.

– Ну я-то знаю, что это так! – ответила Примроуз.

– Честно говоря, сложно сказать, что я чувствую. Может быть, я взбудоражена? Не знаю. – Готель встала с кресла. – Боже мой! Только подумай, Прим! Всего через несколько часов, как только совершим ритуал, мы сможем всё время слышать мысли друг друга!

– Да, но не думаю, что я рада этому так же сильно, как и ты, Готель, – произнесла Примроуз, закатив глаза.

– Но почему? – спросила младшая сестра.

– Даже не знаю, Готель, может, из-за того, что я больше никогда не смогу остаться с собой наедине?

Тут в разговор вступила старшая сестра:

– Примроуз, тебе не придётся всё время делиться мыслями. Было бы просто невыносимо постоянно слышать, что у других в голове. – Хейзел взглянула на Готель, которая, казалось, была удивлена уверенностью, с которой это было сказано. – Знаешь, Готель, не только тебе нравится читать мамины книги.

Готель улыбнулась:

– Как мы проведём наши последние мгновения в качестве нынешних себя?

– Снова твои странности, Готель! Серьёзно, о чём ты говоришь? – спросила Примроуз.

– Скоро наша жизнь навсегда изменится, Прим! – ответила младшая сестра.

Она выглядела необычайно счастливой, что раздражало среднюю.

– Это так, – сказала Примроуз. На её лице отразились странные эмоции, которые не удалось расшифровать сёстрам.

– Что-то не так? Почему у тебя такое выражение лица? Ты передумала? – спросила Готель.

– Не бойся, Готель, она не передумала, – успокоила Хейзел и повернулась к Примроуз. – А ты перестань дразнить младшую сестру! Она вовсе не странная. Она права. Сегодня вечером мы изменимся. Станем новыми версиями самих себя. Хороший вопрос: как мы проведём наш последний совместный вечер, прежде чем мама начнёт нас учить?

– Не знаю, как вы, а я собираюсь провести его в одиночестве! – воскликнула Примроуз и, раздражённо вскочив, выбежала из комнаты.

– Примроуз! В чём дело? – крикнула Готель вслед девушке, но та лишь захлопнула за собой дверь. – Что это только что было? Я сказала что-то не то? – поинтересовалась младшая из ведьм, которая была расстроена и сбита с толку поведением сестры.

Хейзел покачала головой:

– Ты не сделала ничего плохого. Прим просто ломает комедию. Она сердится, потому что её жизнь складывается не так, как она хотела.

– Что ты имеешь в виду?

Хейзел улыбнулась сестре:

– Ты же знаешь Примроуз. Она просто хотела веселиться. Она была бы рада провести всю жизнь, бродя вместе с нами по лесу и развешивая на деревьях свои сердечки, но теперь всё изменится. Мы всё время будем проводить с мамой, обучаясь всему необходимому чтобы однажды занять её место. Отныне мы не будем втроём, как она себе представляла, и это её пугает. Думаю, она уже скучает по нам.

– Но мы же здесь! И мы никуда не исчезнем! После ритуала мы обретём новую силу. Мы сможем колдовать, а не просто понимать эмоции друг друга. Только подумай, мы сможем заниматься настоящим колдовством! – воскликнула Готель.

– Знаю. Я нахожусь в предвкушении не меньше тебя. Но, по-моему, Примроуз согласилась на этот шаг только из-за того, что знает, насколько это для нас важно.

– Для тебя это правда важно?

– Конечно, Готель! Я не раз представляла, какими мы станем через много лет: умудрённые ведьмы, постигающие в ночи глубины колдовства и практикующие заклинания. Возможно, однажды мы встретимся и с другими ведьмами, но это всё не то, чего хотела Примроуз. Она боится, что магия может изменить наши отношения и она нас потеряет.

– Но она может к нам присоединиться!

– Ей это чуждо, Готель. Пожалуй, нам стоит подумать о том, чтобы позволить ей покинуть Мёртвый лес.

– Ни за что!

– Готель, ты же понимаешь, что рано или поздно она уйдёт. Если она останется здесь, то всю жизнь проведёт так, как ты боялась. Она просто зачахнет от скуки! Помнится, ты всеми силами желала этого избежать. А хочешь ли ты такой судьбы для неё?

– Но у неё же есть занятие! Она будет вместе с нами учиться колдовать!

– Готель! Постой. Послушай меня внимательно. Она совсем не хочет учиться колдовать. Она этого боится! Думаю, ей будет лучше покинуть этот лес. Я это чувствую. Уверена, она ни за что не хотела бы провести здесь всю жизнь. – Хейзел вздохнула. – Готель, помнишь, когда мы были маленькими, мы все вместе бегали по этой обители мёртвых и стучали в склепы?

– Конечно, помню. Это была наша любимая игра. Мы занимались этим всё свободное время. Примроуз обожала эту игру.

– Обожала, но лишь до того случая, когда Якоб ответил на стук и напугал её до смерти. На следующий день она начала развешивать свои ленты и сердечки. Разве ты не понимаешь? Она пытается превратить наш жуткий лес в прекрасное место, потому что он пугает её. Прим здесь не место.

Готель вздохнула:

– Но это место и так прекрасно.

– Примроуз так не думает, – грустно улыбнулась Хейзел.

– Что ж, если однажды Прим захочет уехать, я не стану принуждать её остаться. Но только если она сама этого захочет! И не тогда, когда мама ещё жива. Она никогда этого не допустит. Ты ведь знаешь, что будет, если ведьма нашей крови решит покинуть Мёртвый лес? Она больше никогда не сможет вернуться. Мы должны будем стереть все её воспоминания об этом месте и о нас.

– Когда мамы не станет, мы сможем поступать так, как считаем нужным, Готель.

– Ты права. Наверное. Надеюсь, когда придёт время, нам удастся найти верный выход. Всем вместе.

Хейзел улыбнулась:

– Так и есть. Вместе мы с этим справимся.

Готель, Примроуз и Хейзел, держась за руки, стояли у входа в оранжерею и ждали, когда мать выйдет и скажет, что пришло время начинать ритуал. В воздухе повеяло холодом, что заставило сестёр вздрогнуть и прижаться друг к другу. Небо напоминало чёрный бархат с крошечными светящимися отверстиями и тонким серпом сияющей луны. Вся эта картина казалась нереальной, словно склеенной из обрезков бумаги. Просто поразительно, что подобная луна оказалась на небе именно в эту ночь. Она слишком идеально подходила для такого рода колдовства. В воздухе витало что-то необъяснимое. Сегодня Мёртвый лес казался юным ведьмам не таким, как обычно, но они не могли понять почему.

– Лес словно ожил, – сказала Хейзел. – Словно в него вдохнули жизнь.

– Он и был живым, моя дорогая Хейзел.

Мани вышла поприветствовать дочерей. Её волосы были искусно уложены в высокую замысловатую причёску из крупных локонов, украшенную золотистыми рапунцелями. Прошло много лет с тех пор, как сёстры-ведьмы видели свою мать столь официально одетой. На ней было золотистое платье до пола с высокой талией и длинными широкими рукавами, которые мерцали на свету, а её кожа сияла, как будто она искупалась в цветочной пыльце рапунцелей. Их мать совсем не походила на женщину, которую они знали. Она выглядела моложе и отчего-то величественнее, чем они её помнили.