В разрезе класпер представляет собой трубку, поддерживаемую длинным хрящевым желобом, и этот желоб является продолжением внутреннего скелета брюшного плавника рыбы. По мере взросления рыбьего самца класперы становятся все более твердыми в результате кальцификации: кристаллы карбоната кальция откладываются внутри хряща класпера, обеспечивая его твердость. Допустим, вам нужно определить возраст самца белой акулы (Carcharodon carcharias), а вы, к примеру, совершенный идиот и не знаете опасности акульего характера. В таком случае вы можете подплыть вплотную к акуле-самцу и пощупать его класперы: самец не может считаться зрелым, если его класперы недостаточно твердые. Зрелость белой акулы наступает, когда самец достигает длины 3,5 метра, а класпер, который растет пропорционально, достигает 40–45 сантиметров.

Класперы действуют в некотором смысле таким же образом, как и пенис млекопитающих; а именно в том смысле, что они эрегируют, наполняясь кровью, и становятся твердыми из мягких и гибких в покое. Ближе к состоянию зрелости класперы способны к полной ротации от основания по направлению вперед; именно это позволяет им стать органом копуляции, а рыбам – спариваться «лицо к лицу». Явление не из приятных, однако все это стало необходимым в условиях океана, где, говоря человеческим языком, трудно «получить желаемое». Чтобы класперы оставались на месте во время иногда весьма долгого акта спаривания, в ходе эволюции на «деловом кончике» класперов из внешних чешуй развились крошечные крючочки и зацепочки, которые часто обнаруживают палеонтологи.

В то время как все известные акулы, скаты и цельноголовые рыбы «развили» у самцов класперы, только последние обладают дополнительным сексуальным органом, именуемым тентакулум и расположенным на голове самцов. Этот крючкообразный орган, цель которого – по возможности помогать процессу спаривания, иногда описывается как «пенис на голове»; однако эта терминология в научном смысле неверна. Небольшой тентакулум предположительно используется для стимуляции самки к спариванию, но, говоря откровенно, мы до сих пор в подробностях не знаем, для чего он нужен: цельноголовые строго хранят этот интимный секрет, и до сих пор никому еще не удалось в дикой природе наблюдать процесс их спаривания.

Спаривание акул – это нечто, о чем мы мало знаем. Из почти 1000 видов открытых наукой живущих ныне акул, скатов и цельноголовых, судя по научной литературе, репродуктивное поведение описано только для 20–30 видов. Некоторые виды были описаны спаривающимися в условиях аквариума, например акула Heterodontus, однако свидетелями спаривания акул и скатов в природе становятся немногие и в редкие моменты научных удач.

Один превосходный отчет на эту тему был опубликован в 1985 году доктором Тимом Трикасом из Гавайского университета, который наблюдал за рифовой белоокаймленной акулой (Triaenodon obesus). Он описал самца этой акулы, который подплывал к самке; если он приходился ей по вкусу, то некоторое время держался рядом, затем начинал покусывать самку за шею и передние плавники. После этого самец захватывал зубами брюшной плавник самки, практически заправляя его себе в рот. Обе акулы некоторое время стояли на голове на морском дне, укрепившись в грунте, в то время как самец вводил эрегированный класпер внутрь самки. Весь акт копуляции занимал несколько минут. Самки этого вида некоторое время носят на теле грубые рубцы и раны вокруг головы и на спинах, в районе спинного плавника, что является результатом отвратительно грубой «предварительной ласки» самцов.

Интересно, что природа учла брутальность брачных ритуалов этих рыб: добытые самки часто демонстрируют большую, чем у самцов, толстокожесть; при этом я имею в виду не их личностные качества. Анатомические поперечные разрезы сквозь кожу голубой акулы (Prionace glauca) сразу сзади брюшных плавников показывают, что кожный покров у самок почти вдвое толще, чем у самцов сходного размера.

У южного ската-хвостокола (Dasyatis americana) самки спариваются с более чем одним самцом в быстрой последовательности (процесс называется полиандрией); и акт спаривания, при котором оба ската находятся «лицом к лицу», занимает не более 20 секунд.

Общие наблюдения за современными рыбами показывают, что любая рыба с класперами на брюшных плавниках – это самец; и рыбы пользуются ими однозначно в целях внутреннего оплодотворения самки. После копуляции потомство либо рождается живым и самостоятельным («живорождение»), либо зародыши заключены в кератиновую оболочку с роговыми наростами – это что-то вроде больших икринок («икрометание»). Пришло время применить эти простые факты к нашим девонским рыбам и посмотреть, что все это значит.

До поры до времени только одна группа плакодерм, птиктодонтиды с тяжелыми челюстями, продемонстрировали палеонтологам свое репродуктивное поведение. История открытия началась, когда профессор-анатом Дэвид Мередит Сирз Уотсон в 1934 году опубликовал в эдинбургском журнале статью, в которой впервые показал, что плакодермы определенной группы демонстрируют признаки сексуального диморфизма (то есть женские и мужские особи обладают разными типами тел). Уотсон изучал коллекцию ископаемых птиктодонтид вида Rhamphodopsis из Шотландии. Он выявил, что самцы обладают длинным брюшным поясом (тем поясом костей, которые поддерживают плавники), который выдвигается назад от брюшного плавника, в отличие от самок. У самок же, в сравнении с самцами, брюшной плавник был гораздо крупнее и тяжелее, более «усилен» чешуями. Последующая публикация профессора в 1938 году описывала эти отличия более подробно, но ни в одной работе он не указывает на то, что у самцов этой группы рыб имеются костные органы, эквивалентные класперам.

Образцы Уотсона сильно сдавлены, как и все рыбы девона; так что не все детали крошечных брюшных плавников видны. Половой диморфизм был описан подробно только в 1960 году, когда норвежский палеонтолог Тор Орвиг из Шведского музея естественной истории описал рыбу-птиктодонтида Cretunella родом из Германии – и формально идентифицировал класперы мужского брюшного плавника. Еще один блестящий британский ученый, доктор Роджер Майлз из Музея естественной истории Лондона, более точно описал мужскую и женскую анатомию Уотсоновой рыбки в своей статье 1967 года. Майлз смог описать некоторое количество добавочных костей – они отличали самца от самки птиктодонтид. Он обнаружил большой узел костей, покрытый крючочками и зацепками, что и было скелетом мужского класпера. Несмотря на некоторую «застенчивость» и туманность в определении функций этих костей, Майлз все же склоняется к мысли, что, как и у современных акул и скатов, птиктодонтиды могли пользоваться класперами для внутреннего оплодотворения. При этом он не комментирует, как именно мог происходить этот интимный акт.

В 1963 и 1967 годах Музей естественной истории совместно с Западно-Австралийским музеем собрал коллекцию девонских рыб из местечка Гоугоу в Западной Австралии. Как только ископаемые птиктодонтиды были впервые идентифицированы, Майлз вместе со своим любимым талантливым учеником, Гевином Янгом из Канберры, решил взглянуть на них пристальнее. Майлз и Янг опубликовали свою статью по этим ископаемым в 1977 году, совершив тем самым самую смелую ревизию в теории эволюции рыб-плакодерм. Самым интересным в статье было то, что авторы представили подробное описание класперов самцов по сохранившимся образцам этих исчезнувших рыб. Они идентифицировали, что каждый класпер самца имел два сета внешних костей, которые покрывали его извне (один сет был снабжен множеством острых крючков, заточенных на моментальное крепление) и искривленную часть, крепящуюся к внутренней стороне хряща класпера.