— Это имя, а то — фамилия! Его зовут Григорий Василай. Григорий Георгиевич Василай. Его предки — выходцы из Бессарабии.

— А-а-а… Готовитесь к свадьбе и еще ропщете, что год был несчастливый. Потому и несчастливый, что ленились мне подробно обо всем писать.

— Не было настроения.

— Неужели?

— И времени тоже. Мы еще летом собирались свадьбу сыграть, но Маня весной так простыла, что все лето болела, и венчанье пришлось отложить. Зато теперь отгуляем! Как я хочу потанцевать на твоей свадьбе, Маняшка! — Вера закружилась по комнате, легко постукивая каблучками. Короткая модная юбка соблазнительно открывала и изящные туфельки, и точеные ножки. Наряды горожанок в ХХ веке стали такими кокетливо-продуманными, такими простодушно-демонстративными, что не только неискушенный поручик, но и умудренный опытом человек, созерцая их, легко мог прийти в восхитительное состояние минутной эйфорической влюбленности.

От Верушкиных резких движений заколебался воздух — слегка закачались легкие бумажные украшения на елке, заволновалась-заискрилась серебристая мишура гирлянд. Мария бравурно застучала по клавишам веселенькую польку. Она в такт кивала головой, и по спине прыгали вороные кудри.

— Давайте выключим электричество, зажжем свечи, так хочется чего-то таинственного, загадочного, как в страшной сказке. — Вера продолжала отбивать каблуками ритм — уже стоя на месте.

Антон замахал руками:

— Нет! Нет! Какие сказки? Самая замечательная — прямо передо мной. Я сто лет просидел в таежном полумраке! И тебя хочу получше рассмотреть.

— Смотри! Я вся тут! Рядом! — Девушка затанцевала прямо перед ним.

— М-м-м… — Потянул носом счастливый поручик-отпускник. — Что у тебя за духи, Верунчик? Какой новый аромат!

— Бедняга ты наш, бурят таежный! Как ты одичал в своей Сибири! Отстал от жизни ровно на три года. Это уже не новинка. Называются «Букет императрицы».

— Божественный букет!

— А я? Какой ты находишь меня? — Она продолжала кружить, обольстительно выделывая руками забавные восточные пасы. Маня все время поворачивала голову, чтобы смотреть на сестру. И играла все темпераментнее и веселее, будто тоже подсмеиваясь над молодым родственником.

— И ты — божественная! Довольно танцевать, искусительница, а то я в тебя влюблюсь! Навеки и бесповоротно!

— А ты и влюбись, Синяя Борода!

— Здравствуйте, ты ж не захочешь стать супругой бедного офицера и ехать со мной в тот Богом забытый гарнизон.

— А ты постарайся сделать побыстрее карьеру, и тогда мы поедем не в забытый Богом гарнизон, а в столицу.

— Ты ж всегда мечтала жить только в Барвинковцах. Или мне это только казалось?

— Когда-то мечтала, но теперь передумала. Там будут жить Маняша с Василаем. Он перестраивает наш старый дом. Полностью. Ты же знаешь, что он архитектор? Работает с самим Городецким! А наш старый дом преобразится! Это будет что-то необыкновенное — англо-готический фасад, арочные окна, выступы с острыми углами. Сам Владислав Городецкий спроектировал! Прямо замок из романа Вальтера Скотта! Нет, из страшного готического романа! Рано или поздно там обязательно появятся приведения.

— Ну что ты, Вера, не преувеличивай, — Маня не говорила, а почти припевала в такт мелодии бодрой польки, — обычный загородный дом…

— Не скромничай! Тошик, послушай, там такие интерьеры задуманы — настоящий модерн! Лестница округлой формы, перила ажурные, их уже заказали, такой причудливый узор — не подумаешь, что чугунные. Коричнево-желтые витражи. Свет сквозь них польется — медовый, янтарный, пушкинский… Там будет солнечно даже в пасмурную погоду.

— Вера, ты опять смеешься над нами? — тонкие пальцы замедлили свой бег по клавишам, и мелодия стала обижено вальсовой.

— Нет, только восхищаюсь вашим будущим дворцом.

Поручик Болгаков заинтересовался:

— И когда же будет готов этот дивный дворец?

— Может, в конце года.

— Значит, наступает очень счастливый год! Год свадьбы и новоселья! — Антон вскочил и закружил Веру по комнате.

— Ах вы ж и проказники нетерпеливые! — Появился в дверях Игнатий Филиппович Барвиненко, отец веселящихся сестер, дядюшка поручика. Известный сахарозаводчик, богач и меценат. Мощный добродушный барин. — Уже скачете! Греховодники!

— Мы встречаем очень счастливый год! Ура!

Тошик с Верочкой так синхронно и сильно топнули, что с елки свалилось самое заметное украшение — табличка с золоченой и окруженной блестками надписью «С Новым 1914 годом!»