— Госпожа! — из-за стола поднялся Шахондин. — Я подготовил особенный подарок в качестве развлечения для всех нас. Примешь ли ты его, Эмерелль?

— А ты на моем месте принял бы его?

Князь Аркадии поджал губы.

— Вечер обеднеет на одно незабываемое впечатление, если ты откажешься.

Рука Олловейна опустилась на рукоять меча. Что это значит? Он невольно перевел взгляд на мачты «Дыхания моря».

— Всем здесь известно мое любопытство, — тоном, каким ведут светскую беседу, произнесла Эмерелль. — Так удиви же меня!

Мастер меча подивился мужеству королевы. Она знала об опасности, но, тем не менее, делала хорошую мину при плохой игре. Если бы она отказалась от подарка Шахондина, для всех присутствующих стало бы очевидно, что она боится князя Аркадии. Это послужило бы сигналом для недовольных! А может быть, это действительно просто подарок? Жесты такого рода в порядке вещей.

— Внизу, на причале, ждет моя внучка, Линдвин, — произнес Шахондин, и в его голосе послышался скрытый упрек. — Твои стражники не позволили ей взойти на корабль. Несмотря на юный возраст, она достигла невероятного мастерства в искусстве магии. Никто в Аркадии не может соперничать с ней.

— Это говорит в пользу дарования твоей внучки или же против способностей волшебников в твоем роду? — вставил Халландан из Рейлимее, его поддержал довольный смех остальных.

Шахондин слегка побледнел, но попытался подавить гнев.

— Судите сами, когда увидите, что подвластно Линдвин.

Эмерелль подала знак Йильвине, занявшей свой пост у сходней. На борт поднялась эльфийка в черных и серебряных одеждах. Волнистые черные волосы спадали на плечи. Бледная кожа была раскрашена бандагом. Темные змеи увивали руки, на лбу красовалась голова кобры. Высокие скулы подчеркивали узкое лицо Линдвин. Ее глаза были светло-зелеными, пронизанными золотыми искорками. Узкие губы свидетельствовали о целеустремленности и ожесточенности. Интересно, какие жертвы пришлось принести эльфийке, чтобы в таком юном возрасте считаться мастерицей магических искусств, спросил себя Олловейн. Может быть, она сродни ему? Он вспомнил о цене, которую заплатил за то, чтобы стать мастером меча Альвенмарка.

Линдвин склонилась перед королевой в до миллиметра выверенном поклоне.

— Благодарю тебя, госпожа. Позволение представить перед твоими очами свидетельство моего умения очень почетно для меня.

— Благодари меня после того, как удастся твое выступление, Линдвин. Я знала лучших чародеев эпохи и не стану унижать память о них, аплодируя тебе, если твое мастерство не произведет на меня впечатления.

Рука Олловейна по-прежнему лежала на рукояти меча. Он не был уверен в том, что Шахондин привел сюда свою внучку без всякой задней мысли.

Казалось, Линдвин не задели неласковые слова владычицы. С уверенностью, граничившей с высокомерием, она начала свою работу. Волшебница прошептала слово силы, и перед ней зажглась в воздухе искра, размером едва ли больше светлячка. Один скупой жест — и искорка заплясала. На фоне ночного неба она обозначила очертания птицы. Все быстрее и быстрее кружилась она, выделяя отдельные контуры и делая изображение все более и более пластичным. Вскоре уже было проработано оперение; затем последовал длинный изогнутый клюв. Птица раздулась, стала размером с лошадь. Она расправила крылья, словно для того, чтобы опробовать силу взмаха. И летающая искорка продолжала добавлять оживающей картине новые контуры — то углубляла оранжевый цвет жаркого оперения, то добавляла светящуюся точку красным глазам. Внезапно от пламенной фигуры повеяло жаром. Из рядов князей послышался почтительный шепот.

Властным жестом Линдвин приказала птице подняться выше к небу, чтобы оградить гостей Эмерелль от жаркого дыхания огненного фантома.

Олловейн запрокинул голову. Волшебное изображение еще раз изменилось. Теперь это уже не было рисунком, казалось, птица пробудилась к жизни и восстала против воли юной волшебницы. Никогда прежде не доводилось видеть мастеру меча, чтобы из искорки света создавалось что-то живое. Произведение волшебного искусства полностью захватило его, и на миг он позабыл о своей тревоге об Эмерелль.

— Прочь, в море! — приказала Линдвин.

Огненная птица издала резкий, пронзительный вскрик, а затем понеслась к башням на входе в гавань. Этой ночью они тоже были окутаны слабым бело-голубым светом. Олловейну они казались одинокими стражами на границе тьмы. По ту сторону башен не было видно даже звезд. Тучи поглощали их свет.

Едва оставив башни позади, птица исчезла из виду.

Похоже, Линдвин растерялась. Она сделала нерешительный жест рукой и стала не отрываясь глядеть в темноту. Один из князей захлопал в ладоши, затем к аплодисментам присоединился второй, третий. Но большинство глядели на вход в гавань. Казалось, все чего-то ждут. Это не могло быть концом представления Линдвин!

И действительно — прямо над водой зажглись искры света. Сначала одинокие, но через несколько мгновений их стало несколько дюжин. А затем первые светящиеся точки по отвесной дуге стали подниматься в небо. При этом некоторые разбивались и падали в море. Однако большинство взлетали выше и выше.

Спектакль был необычным. Птица убеждала, будучи единым совершенным образом, а теперь покоряла масса. Когда первые точки света достигли зенита своей траектории, постепенно становясь все больше и больше, устремляясь к гавани, мастер меча понял, что именно видит. Огненные шары! В темноте, по другую сторону привратников гавани, должно быть, находился флот! И он начал обстрел Вахан Калида.

Огненный шар разбился между мачтами «Танцующего на волнах», флагманского корабля Халландана из Рейлимее. Тут же вспыхнули зарифленные паруса. Одна из мачт наклонилась набок и разорвала такелаж. Следующий шар разбился на близком пирсе.

— Часовые, ко мне! — приказал Олловейн, но молодые воины, словно обездвиженные, глядели на разверзшееся пекло. Он в ярости обернулся. — Госпожа, ты должна…

Огненный шар ударил в кормовое возвышение, жар опалил волосы Олловейна. Воздух наполнился пляшущими искрами и едким дымом. Снаряды со свистом падали в воду. Воздух наполнился криками. Словно оглушенный, мастер меча смотрел туда, где только что сидела Эмерелль. Но трон исчез — был сметен огненным шаром. Олловейн заметил, что рукав его рубашки тлеет. Но боли он не чувствовал. Все было как во сне.

— Госпожа? — Олловейн ринулся в самую гущу дыма.

Повсюду на палубе лежали куски спрессованной соломы. Что это были за снаряды? Он наступил на что-то мягкое. Оторванная рука! Мастер меча опустился на колено и попытался разогнать дым. Перед ним лежала Санселла. Голова ее была вывернута под странным углом, лицо превратилось в кровавое месиво. Он узнал ее только по тлеющему платью. И пока он глядел на девушку, платье занялось.

Повсюду на палубе летали бабочки. С обгоревшими или смятыми крыльями, они тщетно пытались уйти от огня, распространявшегося все дальше и дальше. Мастер меча натыкался на осколки большой глиняной кружки, которые валялись повсюду. Они были покрыты вязкой липкой массой.