Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никогда и никто не был столь уверен в небытии души, как я, прочтя то место, где Вольтер хотел доказать, что она существует. Когда сам Вольтер не мог меня убедить, то какие же богословы то бы зделали. — Однако ж очень видно, что я надеюсь мало говорить на том свете, когда столько заврался теперь на прощанках. Никогда я не был так плодовит! — Мне хотелось объявить вам подробно свой символ веры, однако ж le jeu ne vaut pas la chandelle[15], когда вы сами того же мнения, то ето будет уже также пустое повторение. — Желал бы также зделать возражение тем, которые будут врать, что не должно отнимать того, что возвратить не можешь; что больше духа снести бремя жизни, нежели скинуть и проч., но ети люди не стоят опровержения. Скажу только, что, конечно, Катон великодушнее каторжника, который мучится и живет, и что я волен сбросить ношу, хотя и не могу опять поднять ее, тем более, что рано или поздно ей назначено упасть. По крайности, я уверен, что вы не в числе сих людей, — да и, по словам ханьжей, всякой праведник семь раз в день согрешает, но не лутче ли я согрешу один раз, чтобы не грешить уже вечно: скольких грехов себя избавлю? — Однако ж не примите сего иначе как в шутку. — Когда время все успокоит, то вы можете сообщить ето письмо к батюшке для странности его слога. Скажите ему, чтобы он не лишал своей милости Алексашку за то, что он не усмотрел за мной: peut on me garder de moi meme?[16] Уверьте братцев и сестриц, что я не забывал их до последнего часа, и теперь прошу дядюшку Александра Васильевича, чтоб он обратил на них ту милость, которую, как казалось, был ко мне расположен. — Для блага их желаю, чтоб они начали разсуждать позднее, нежели я: жизнь их отравилась бы огорчениями, или надлежало бы всем перестреляться. — Не правда ли что ета мысль довольно забавна? Родиться девяти человекам на то, чтобы всем застрелиться? Однако ж все миллионы людей не на то ли родятся, чтобы всякими манерами умирать? У дядюшки Алексея Васильевича[17] ручки целую. Ежели не выберу другой смерти, то пистолеты его выпрошены мною не напрасно. — После меня осталось множество сочинений, но они так перемешаны, что надлежало бы мне воскреснуть, чтобы привести их в порядок. Многие неокончены, а иные и без начала. — Итак, дозволяю в целом уме и памяти истопить оными печь; в сем состоит все мое завещание и наследство. Однако ж пора окончить. Желаю вам здоровья, которое одно могло бы разстроить ваше благополучие. — Живите долго, потому что жизнь вам в утешение, и иногда вспоминайте племянника, которой умел ценить ваши милости
Что более бросается в глаза в этом письме? Самомнение и самовлюбленность автора? Дешевое кокетство даже перед лицом близкой смерти? Бессмысленность? Книжная шаблонность? Нет! Поражает духовная пустота! Готовность юноши даже в последние часы жизни попрекнуть папеньку в том, что у него нет капитала, который мог бы свободно мотать сынуля — а то ведь иначе дружки будут его презирать… Прихвастнуть своим неверием в Бога, будто кто-то обязан был ему доказывать Божье бытие! Как точно написал H.H. Бантыш-Каменский[18], «…скажу слово и о своем уроде Сушкове, который Иудину облобызал участь. Прочтите его письмо: сколько тут ругательств Творцу! Сколько надменности и тщеславия о себе! Такова большая часть наших молодцов, пылких умами и не ведущих ни закону, ни веры своей».
Предатель Иуда, как известно, повесился на осине. Сушков, по мнению историка, выбрал тот же путь, предав и свою семью, и свое Отечество, причем даже не за деньги — по прихоти. Невольно скажешь: что еще может быть омерзительнее и мельче дурака в «философах»!
В литературе о Сушкове постоянно подчеркивается тема, запущенная в начале XIX в. младшим братом самоубийцы, — перед тем, как привести свой постыдный замысел в исполнение, Михаил отпустил якобы на волю своих крепостных! И это никакими документами не подкрепленное заявление рассматривается обычно как благородный акт свободолюбивого юноши, восставшего против косности современной ему российской жизни. Правда, откуда у Сушкова могли взяться собственные крепостные крестьяне, непонятно. У батюшки его наверняка имелись, отрицать не стану. У многих дворян XVIII в. имелось в собственности по 1–3 крепостных двора, а сами владельцы ютились рядышком в таких же деревянных домишках и еще выискивали способы поддержать и подкормить своих крепостных, попрошайничая у императорского двора. О том в архивах сохранилось множество документов. У семейства Сушковых крепостных наверняка было поболее. Впрочем, если даже сей недоросль и мог отпустить на волю своего личного слугу Алексашку, то на деле это означало, что он просто вышвырнул парня на улицу без средств к существованию. Отпускали на волю с чем-то и куда-то, ведь не воздухом питается человек и не на деревьях живет. Как раз об этом передовые дворянчики обычно не думали, но именно эта проблема так долго и тормозила отмену крепостного права в России.
Но все вышесказанное вторично! Главное в ином! Вот всего лишь несколько примеров, вскрывающих внутреннюю сущность таких «мудрецов с младых ногтей», как Сушков. Напомню, Михаил родился в 1775 г.
Павел Алексеевич Тучков (третий) родился в 1776 г., герой битвы русской армии с французами при Валутиной горе в августе 1812 г. Его младший брат генерал Александр Алексеевич Тучков (четвертый) родился в 1778 г., погиб при Бородине, и в память по нем вдова его Маргарита Михайловна (до замужества Нарышкина, родилась в 1781 г.), которая, по легенде, переодетая мужчиной, участвовала во всех военных походах мужа, основала прославленный Спасо-Преображенский монастырь при Бородинском поле. Влюбленная в портрет Тучкова (третьего), посвятила братьям-генералам свое знаменитое, написанное еще в девичестве стихотворение «Генералам двенадцатого года» Марина Ивановна Цветаева. Поэт Денис Васильевич Давыдов родился в 1784 г. и стал славой русского воинства. Герой на все времена, гусар, генерал Яков Петрович Кульнев родился немногим раньше, в 1763 г., а погиб от шального ядра в июле 1812 г. Лихой гусар, генерал Сергей Николаевич Ланской родился в 1774 г., погиб в сражении под Краоном в 1814 г. Илларион Васильевич Васильчиков (первый) родился в 1777 г., за отличие в Бородинском сражении произведен в генерал-лейтенанты, в дальнейшем выдающийся государственный деятель России. Николай Васильевич Дехтерев родился в 1775 г., отличился в сражениях под Цюрихом, Аустерлицем, Прейсиш-Эйлау, Фридландом; в дни Бородина держал оборону на Дунае, а затем участвовал в кампании 1813–1814 гг. Надежда Андреевна Дурова родилась в 1783 г., первая в истории России женщина-офицер, кавалерист-девица, ротмистр-писательница… И отметьте, большинство из перечисленных героев Отечества ни знатностью, ни богатством Михаила Сушкова не превосходили! Наверное, и образованы были поменее. И уж совершенно точно не философствовали о пустопорожнем и не рефлексировали[19].
