Короче говоря, после вышесказанного Игорь предложил мне медальон продать или обменять на что-то полезное для меня. Я, разумеется, отказался.

Публика в зале, как я и предполагал, в основной массе собралась в возрасте, но встречались и отдельные юные поклонники прог-рока. Сам концерт мне понравился. Символично, что он начался с концептуальной пьесы Karn Evil 9: 1st impression, как в былые концертные годы ELP. Правда, в отличие от прошлого, известные каждому фанату слова-представление «Добро пожаловать, друзья, на шоу, которое никогда не кончается!» скороговоркой прокричал не Грег Лейк, певец и гитарист Emerson, Lake and Palmer, а Марк Бонилла, гитарист и певец Keith Emerson Band, по паспорту американец, как и два других участника группы – басист и ударник. Шоу и правда завораживало. И хотя Эмерсон не втыкал ножи в клавиатуру, не пинал ногами орган Хэммонда и не возносился под потолок вместе с летающим роялем, как бывало когда-то (в молодые годы), на сцене он по-прежнему был очень подвижен и в меру эксцентричен, вертясь волчком вокруг своих музыкальных агрегатов. Он неутомимо бил по клавишам почти на протяжении трех часов, что было немыслимо для его возраста (63 года). Семичастная хрестоматийная сюита «Таркус», эта «визитная карточка» Кита Эмерсона на все времена, прозвучала в завершающей части программы. Взрывной пролог, виртуозно сыгранный Эмерсоном одновременно на электрооргане и синтезаторе, вызвал шквал восторженных аплодисментов – этот номер фаны терпеливо ожидали с самого начала концерта. Двадцатиминутная инструментально-вокальная композиция, хорошо знакомая мне, в концертном варианте разрослась до получасового импровизационного эпика – играть так, как записано на альбоме, музыкантам было явно скучно и неинтересно, поэтому пьесу сдобрили продолжительными соло на ударных, электрооргане, загадочном антеннообразном терменвоксе и внешне неприметном портативном синтезаторе «муг», этакой доске без клавиш, напичканной электроникой, с разнообразными кнопками и рычажками на лицевой панели. С ней маэстро отважно нырнул прямо в зал извлекать необычно булькающие звуки вместе с публикой, к неописуемому восторгу переполошенных зрителей. Финалом эпатажной вылазки стал неожиданный фортель, когда Эмерсон, вернувшись на сцену, приложил мини-синтезатор к оттопыренной пятой точке и… сыграл ею несколько подозрительных звуков, чем весьма развеселил зал.

На бис по давней традиции «подали» Чайковского – рок-н-ролльную вариацию Nutrocker на тему «Марша оловянных солдатиков», проверенный временем рок-боевик, с первых аккордов которого весь партер пустился в пляс.

Уже на выходе в разгоряченной зрительской толпе я случайно услышал разговор двух старичков, фанатов Эмерсона, крепко поддатых и внешне похожих – с большими залысинами и характерными «рудиментными» седыми хвостиками на затылке. Но какие у них были ГЛАЗА! Хоть и мутные с красными прожилками в белках, но горящие молодым озорным огнем.

– Да, без малого сорок лет мы ждали этого сладостного момента, – высокопарно изрек один из старичков.

– И не говори, Петруха, теперь и помирать можно, – поддержал его другой.

Помнится, услышав их реплики, я подумал тогда: а вот я сам через двадцать или даже хотя бы десять лет – как буду относиться к своим сегодняшним кумирам из Портленда, к предмету своего нынешнего фанатизма? Смогу ли сохранить трепетную любовь, пронести ее через десятилетия? Да, интересный вопрос, только вот ответа нет.

Вернувшись домой, по горячим следам сразу же сел за компьютер, решив не вставать из-за стола, пока не напишу весь материал. А начал я свой опус, кстати, с тех самых невольно подслушанных слов. «Гвоздем» статьи стало, разумеется, эксклюзивное интервью с маэстро, вне всяких сомнений – жемчужина будущего номера. К утру статья была готова, и я тут же отправил ее в редакцию по «мылу». Все, решил я, отосплюсь и не сегодня-завтра отвалю по маршруту Санкт-Петербург – Рига. Меня ничего больше не держало в городе: виза и грин-карта на авто уже лежали в кармане, дяде скажу, что получил важное редакционное задание, он поймет. И с чувством выполненного редакционного долга я лег спать. Где-то около полудня меня разбудил телефонный звонок. Звонил Долгов – он поблагодарил за интересный материал, сказав буквально следующее: мол, не ожидал от тебя такой журналистской прыти, молодец, далеко пойдешь (не скрою, мне было лестно услышать отзыв от авторитетного человека) – и попросил зайти в редакцию по одному делу. Я был заинтригован. Что ж, в Ригу отправимся завтра, а пока – на «Выборгскую».

Когда я пришел в редакцию почти через три часа после телефонного разговора, Долгова не застал, но сотрудники сообщили, что тот скоро вернется. Дожидаться главреда я решил в дизайнерской комнате, составив компанию дизайнеру Саше, корпевшему за двадцати-дюймовым «Макинтошем». Здесь всегда было интересно – вся стена увешана свежими гранками, распечатками сверстанных журнальных страниц, разворотами еще не вышедшего номера. Сразу привлек внимание центральный материал, так называемый кавер-стори, посвященный неожиданно подкатившему юбилею художественного фильма, в котором в главной роли снялся Виктор Цой. Материал выгодно отличался от остальных полос из-за наличия в верстке рисунков, выполненных в манере комиксов, вместо привычных фотографий. Обложка будущего номера вообще была просто блеск! Я глядел из-за плеча дизайнера на экран монитора и не мог наглядеться: комиксовый взлохмаченный Цой в распахнутом пальто с пижонисто поднятым воротником в героическом ракурсе будто со сцены сверху вниз смотрит на будущих читателей. На моей памяти такое было впервые в истории журнала. На виртуальной обложке – пока никаких надписей, кроме необычно-алого логотипа журнала, и дизайнер прикидывал варианты шрифтов у меня на глазах, располагая анонс, состоявший из короткого названия фильма, прямо по черному пальто последнего героя. Надпись то пропадала, то опять появлялась, наконец дизайнер поставил нестандартный – тот самый, узнаваемый вариант из титров фильма, и все встало на свои места.

– Ну как? Что скажешь? – спросил меня дизайнер Саша.

– Здорово! – восхищенно выдохнул я.

Обложка и вправду получалась великолепной и, главное, – необычной, когда все обложки журналов с фотографиями, а тут – рисунок, да какой!

Дизайнер довольно крякнул и вышел из комнаты. Не знаю уж, какая муха меня укусила, но я, повинуясь внутреннему голосу, быстро, прямо по-шпионски сфоткал на телефон понравившуюся обложку на светящемся мониторе, а потом всю подборку и все четыре журнальных разворота с главной статьей. Каюсь – согрешил, но уж больно мне это все пришлось по душе, и совесть не мучила: я же не собирался фото где-либо выкладывать или тем более сливать кому-то за деньги, нет-нет, исключительно для собственного удовольствия. Сама съемка у меня не заняла много времени, и, когда дизайнер вернулся, я сидел как ни в чем не бывало, так что он остался в неведении о моей авантюре. А тут и Долгов появился, еще раз меня поздравил с отличным материалом, сказал, что напечатают через номер, и сразу перешел к делу.

– Помнится, ты говорил, что у тебя есть архивный снимок с Цоем, снятый на «Полароид»…

– Да. А в чем дело?

– В связи с этим родилась одна интересная идея. Сейчас объясню. Ты ведь в Ригу собрался?