бессилии повесив голову. Ладони неприятно обжигал холодный металл. Хотелось исчезнуть, раствориться в темноте, сбежать.

Линда тяжко выдохнула и нажала на кнопку сигнализации на брелоке, как вдруг остановилась как вкопанная. На неё из-за кустов уставилась пара ледяных синих глаз, и ей даже послышалось утробное звериное урчание, от которого волосы на загривке зашевелились. Девушка замерла, вглядываясь в темноту, туда, где пряталось нечто, напугавшее её до ледяного пота. Она на секунду закрыла глаза и вновь взглянула в то место. Но парковка, дорожка перед кустами и площадка позади хранили молчание. Она больше ничего не увидела из того, что привело её в жуткий ужас до сбившегося дыхания, до стучащей крови в висках, до слабеющих ног.

Линда с опаской, не отрывая взгляда от зловещего места, быстро прошла к двери авто и, плюхнувшись на водительское сиденье, облегчённо выдохнула, чуть усмехнувшись. Машина легко завелась и тронулась с места, спеша покинуть его, как и прошлое, не принёсшее ничего, кроме боли.

За окном мелькали серые очертания улиц, домов и редких прохожих, светофоры, как яркие пятна в этой серой действительности, лишь как исключение из правил, доказывающее теорему обыденности. Последнее время она работала на износ, так, чтобы ни о чём не думалось, кроме работы. А именно она спасла Линду. Она, интересные проекты, подруга, муж… «Запереться» в своей профессии. Получить эмоции от самого процесса. Так дни пролетали быстрее. Дни, которые теперь не имели смысла сами по себе, а рассматривались ею только через призму профессиональных достижений. Что не могло не радовать начальство, тешило её тщеславие и… ужасно раздражало Баррета. Впрочем, так было всегда. Даже когда был жив их мальчик. Вечерами, уложив сына, он заставал жену за конспектами и выговаривал ей, искренне считая, что таким образом заботится о ней. Зачем заканчивать университет? Кому нужен мёртвый Древний Египет? Что она ещё может найти нового для себя и какие открытия её ждут в исследованной теме? Зачем ей мёртвые мумии, язык и культура? Он хотел, чтобы она занималась только семьёй, ей же хотелось реализоваться в любимом деле. А была ли на самом деле счастлива та семья, которая купалась в счастье, только лишь когда сын обвивал их шеи своими тонкими ручками, прося родительской ласки?

Крутанув руль влево, Линда цокнула языком, пытаясь остановить поток мыслей и перестать лишний раз самой же себе отвечать на вопросы, больно жалившие всё её существо… Это будет всегда, будет, и от этого не сбежать, нельзя ускользнуть от себя.

На парковке перед домом, где находилась её квартира, было шумно. Линда вышла из авто и закрыла двери, система безопасности которой пропищала сигнализацией. Ватага подростков, выглядевших одновременно индивидуально и в то же время шаблонно, замолкла. Они воззрились на неё тяжёлыми взглядами, но, как только она повернулась к ним спиной, вновь загоготали, обсуждая матч между двумя лондонскими командами, прошедший накануне и, видимо, не очень удачно для той, за которую «болели» эти молодые люди.

Она поспешила нырнуть в подъезд. Не дождавшись приезда лифта, преодолев три пролёта почти бегом, Линда открыла дверь квартиры и упёрлась в неё спиной, пытаясь отдышаться и осмотреться. Дома даже стены помогали. Она наскоро скинула обувь, прошла на кухню и, бросив на стол ключи, звонко брякнувшие о поверхность, начала рыться в сумке, извлекая оттуда телефон.

— Прекрасно, — проворчала она и, сняв курточку, размяла шею, коря себя и одновременно понимая, что Баррет был ей нужен, разрядка и на какое-то время присутствие мужчины в её жизни расслабили её, так что хотелось верить, что, наверное, даже на самой тёмной поверхности могут быть свои светлые пятна.

В зиявших полночью комнатах квартиры было пусто, минимум мебели, в кабинете только огромный стол, сверху донизу заваленный бумагами, книгами, копиями документов. Максимум простора и стены, лишённые воспоминаний… Вакуум, но не пустота, чтобы после перерыва задышать полной грудью, как надеялась Линда.

Ворох книг и бумаг напомнил ей о прошедшей на той неделе конференции, к которой она готовилась в последний месяц, кратко резюмируя свои выводы и подкрепляя их доводами. Ещё ранее на свой страх и риск она отправила статью в один маститый журнал без надежды, что её опубликуют, но каковы были её радость и одновременно удивление, когда она не только получила своё место в ближайшем номере, но и была приглашена на важное мероприятие, где собирались важные учёные-египтологи. Ничего, что её поставили в те часы, когда было меньше всего посетителей. Выступая перед неполным залом, она понимала, что к ней на лекцию пришли действительно те, кто задаётся теми же вопросами, что она: найти местоположение фараона Аменхотепа, при котором царил культ бога Амон-Ра, и возможность пролить свет на некое лекарство, доказательство существования которого можно найти во многих источниках, лекарство, способное совершить чудо в современной фармакологии. Ей задавались наводящие вопросы, из которых девушка поняла, что те немногочисленные, искренне спрашивавшие посетители были крайне заинтересованы, а она получила вдохновение на последующую работу с лихвой на годы.

От мыслей отвлёк свет проезжающего автомобиля, больно ударивший по глазам. Смартфон довольно пиликнул, когда она подсоединила его шнуром зарядки к сети, улетая на кухню наполнить кофе и водой кофеварку, отлично понимая, что вряд ли сегодня заснёт, да уже и не хотелось. На ходу обнажая себя и облачаясь в удобный домашний костюм, девушка как раз вовремя подоспела на кухню. Кофеварка натужно крякнула, жидкость забулькала, выливаясь в любимую кружку, и в воздухе запахло ароматным кофе.

— С-с-с-с, — прошипела сквозь зубы Линда, ёмкость была настолько горячей, что обожгла кожу её пальцев, боль пульсировала на их кончиках.

Чуть обдув подушечки, она повторила попытку. Взяв кружку в руки и подойдя к окну, девушка только сейчас осознала, что не включила свет, да этого и не хотелось делать. Улица была пустынной, звуки мальчишечьего гогота и весёлого девичьего щебетания стихли. Фонарный столб, проливавший свет на участок улицы перед её окном, отбрасывал причудливые тени, ловко играя на иллюзии освещения и темноты, а снежинки, танцевавшие в столпе света, только усиливали этот таинственный момент. Она любила вглядываться в порхающие мелкие белые хлопья, которые не уносило хаотичными порывами ветра, они мерно и спокойно опускались на землю, покрывая её холодным белоснежным пледом.

И в этой тишине и спокойствии Линда вдруг почувствовала себя неуютно, несмотря на окружающую домашнюю обстановку. Она не могла понять: что же из того, что перед ней, посылает тревожные сигналы? Почему она, переодетая в мягкую уютную одежду, успокоенная, с кружкой ароматного кофе, который приятно теперь согревает её ладони, испытывает дискомфорт,