– Да уж… – откликнулся Валя.

– Ну вот, и пишет наш Евсеич Детке письмо, и рекомендуется культуртехнологом, и предлагает программу развития культуры края на пять лет. А Детка сильно удивляется, пробивает Синькина по всем базам, удивляется еще сильнее – и приглашает в Прыжовск. И вот…

И вот наконец дверь со скромной табличкой «А. Б. Детка», а вот и сам носитель этой редкой фамилии.

Для оценки личности хозяина Прыжовского края Кондрату хватило одного взгляда. Сухое, невыразительное лицо, упрямо сжатые губы, прищуренные глаза, крупная родинка на носу – характер и даже биография ветерана невидимого фронта отпечатались на физиономии Андрея Борисовича предельно отчетливо. Взгляд Синькина скользнул по стенам кабинета и, миновав портреты, дипломы и грамоты, задержался на двух художественных полотнах. Картины были изготовлены, скорее всего, в девяностые годы двадцатого века и представляли собой сильно припозднившийся закос под абстрактный экспрессионизм. Однако сам факт того, что тут, в кабинете начальника отдаленной российской провинции, висели не мишки в сосновом лесу, а эти яркие следы борьбы человека с собственным разумом, чрезвычайно обнадеживал.

Губернатор же чуть не крякнул, увидев, как одет его загорелый гость. А одет Синькин был в коротенькую курточку с какими-то золотыми шнурами на брюхе, белые кожаные штаны и ковбойские сапожки. У Андрея Борисыча мелькнуло смутное воспоминание о прочитанных в детстве рассказах Брет Гарта про золотую лихорадку в Калифорнии, и на периферии сознания засветился желтый баннер с красивым словом «Эльдорадо». Однако опытный разведчик тотчас отогнал ненужные ассоциации и быстро размотал ситуацию. Бывший галерист, по-видимому, заглянул к нему в кабинет по дороге с какой-нибудь карнавальной вечеринки, может быть, прямо с Гоа, где, по слухам, отдыхал весь последний год. Сделано это было, скорей всего, намеренно, но что хотел выразить подобной формой одежды Синькин, оставалось не до конца понятно. В любом случае для мартовского Прыжовска, где с утра было минус семь, его наряд выглядел довольно легкомысленно.

Андрей Борисыч предложил посетителю чаю или кофе (Синькин отказался) и не спеша приступил к разговору. Начал он с обычной рекламной заставки: общей характеристики перспективного, но испытывающего временные трудности Прыжовского края. Размеренно повторяя мантру «эффективность – оптимизация – конкуренция», Детка внимательно следил за реакцией столичного гостя. Губернатор понимал, что перед ним человек тертый, хитрый, циничный, и потому не стал включать регистр «отец родной», а сразу настроился на интонацию «ну мы же с вами умные люди». Однако разговор все равно не клеился. Культуртехнолог ни разу не кивнул, а только молча смотрел на собеседника – сперва изучающе, а потом скучающе. Вскоре он начал позевывать, даже не утруждаясь прикрывать рот ладонью.

– У нас, конечно, воруют, но все-таки не так, как у соседей, – раздавалось мушиное жужжание губернаторского голоса. – Во-первых, ну вы понимаете… красть здесь уже особенно нечего. За двадцать лет практически все освоили, ископаемых больше нет и не будет, если новых не найдут. А во-вторых, у прыжовцев есть и другие традиции. Наш край силен культурой! А у того, кто силен культурой, будущее есть всегда. Вот и в центральных газетах пишут, что у нас есть будущее.

Детка взял со стола газету и принялся ее не спеша разворачивать.

И тут произошло невероятное. Гость потянулся вперед и ловко, как медведь лосося, цапнул газету. Затем смял ее в комок и зашвырнул в угол.

– Ты, Андрюша, не звезди, – сказал он, весело и бесстрашно глядя в глаза ветерану разведки. – Воруют у вас точно так же, как по всей России. Ты этот свой текст для суда прибереги, пригодится защите. А со мной лучше о деле поговорить. Твоя проблема в чем? В том, что ты попал сюда на марганец, а марганец уже скоммуниздили, правильно?

– А чего это вы на ты? – профессионально сдержав эмоции, осведомился Детка. – Мы с вами что, на брудершафт пили?

– Пока не пили, но минут через десять обязательно выпьем, – пообещал Синькин. – Слушай, ты меня зачем позвал – понты колотить или разрулить проблему?

Тут губернатор вдруг осознал, что хамские манеры московского культуртрегера лучше всего просто не замечать. Надо унять гнев и постараться по-деловому вникнуть в суть его предложений. И он ответил кратко:

– Разрулить.

– А если разрулить, то скажи-ка мне, эффективный менеджер: понимаешь ли ты, что повысить уровень жизни населения в крае ты ни за что не сможешь? Что ресурс у тебя коротковат – понимаешь ты или нет?

– Понимаю, – кивнул Детка. – Верно, ресурса самим не хватает, так что поднять уровень жизни населения в ближайшее время не представляется возможным.

– Вот. А я тебе предлагаю выход: вместо уровня жизни будем повышать ее качество.

– Это как?

– А это когда бедно, но весело. Короче, слушай план. Мы будем делать из твоего Попрыгунска…

– Прыжовска.

– Мы будем делать из твоего Попрыжопска новую культурную столицу России, понял, нет?

– Не совсем. Что мы будем делать?

– Сто-ли-цу, – раздельно повторил куратор. – А столицы, Андрюша, своими силами не строятся. Во всех культурных столицах – от Нью-Йорка до Парижа – работают приглашенные художники.

– Про то, как работают художники в Нью-Йорке, ты мне можешь не рассказывать. Я о другом спрашиваю. Что значит «культурная столица»? Что ты имеешь в виду под этими словами?

– Под этими словами я имею в виду только то, что эти слова обозначают в СМИ, – моментально вернул подачу Синькин. – А именно: СМИ называют культурной столицей место, где происходит наибольшее число отражаемых СМИ культурных событий. Но если подойти к этому вопросу с точки зрения не производителя информации, а ее потребителя, то лучшее определение культурной столицы такое: это место, куда человек хочет приехать. Очень хочет. Хотя бы ненадолго. Увидеть Прыжополь и умереть, понимаешь? А еще лучше так: увидеть Прыжополь – и поселиться в нем навсегда.

Губернатор кивнул – ему это было близко. Про себя он ставил задачу сходным образом: люди должны захотеть жить в Прыжовске так же сильно, как он, губернатор Детка, хочет жить в Нью-Йорке, где-нибудь возле Центрального парка. Сказать такое вслух было, конечно, немыслимо, но наглый пришелец, похоже, запросто читал тайные губернаторские мысли и тут же их озвучивал. И с каждой минутой голубоглазый золотоискатель нравился подполковнику все больше и больше.

– Короче, слушай план! – объявил Кондрат. – Наш план, понимаешь? Наш с тобой план культурных преобразований… – Тут он вдруг остановился и спросил: – Кофе есть?

– Есть. Тебе же предлагали, – уже без церемоний ответил Детка.

– Вот теперь тащи! – весело приказал гость. – И коньяка бутылку!

Неприметная секретарша принесла кофе и маленькую бутылочку «Хеннесси». Синькин наполнил рюмки до краев и сказал: