Она покачала головой.

Такое впечатление, что она утратила способность говорить, но, услышав, как стучат у нее зубы, Уэст понял, что она не может говорить, потому что продрогла от сырости и холода. Он приложил пальцы к губам и звонко свистнул.

На призыв откликнулись немедленно. Откуда-то из тумана появился экипаж. Уэст свистнул во второй раз, чтобы возница понял, в какую сторону ехать.

– Как видите, помощь подоспела быстро. Сообщите мне, куда вас отвезти.

– Джерико-Мьюз, двадцать четыре, – стуча зубами, произнесла она:

Уэст подумал, что ослышался. Он наклонил голову, но она отвернулась. Хорошо бы, чтобы она все же сняла промокший насквозь капюшон, который делал ее похожей на старуху с косой, то бишь смерть.

– Простите; мне показалось или вы сказали…

– Джерико-Мьюз, двадцать четыре, – повторила она.

– Да, значит, я не ослышался. Выходит, у меня со слухом все в порядке.

Она резко вскинула голову, словно его реплика сильно удивила ее, но ничего не ответила.

– Наверное, мне следует заметить, что на Джерико-Мьюз, двадцать четыре находится мой собственный дом.

Она кивнула.

– И, следовательно, там живу я, – терпеливо пояснил он.

– Да, я знаю, – кивнула она, чуть-чуть улыбнувшись.

– Понятно. Но ведь вы там не живете? – Уэст решил, что имеет дело с сумасшедшей, хотя если она знала его домашний адрес, то дело в другом. Завтра он сможет позабавить приятелей описанием нечаянной встречи. Видит Бог, им не помешает немного повеселиться. Сегодня в клубе уж очень мрачно они выглядели. – Так вы хотите, чтобы я отвез вас к себе домой?

– Мне больше некуда идти, – ответила она.

Уэст принял ее признание без воодушевления.

– Может, вы скажете, откуда приехали?

Она не ответила. Экипаж уже давно подъехал и ждал их.

Уэст колебался с принятием решения, быстро прикидывая шансы. Он мог бы оставить ее там, где она находилась, а сам бы отправился домой пешком, и еще он мог бы сам сесть в экипаж, а ей предоставить добираться пешком. Он мог бы усадить ее в экипаж и послать на все четыре стороны, но тогда чего еще от нее ожидать? Он почему-то понял, что исход один: если она знает, где он живет, то все равно явится к нему. Оставить ее добираться до места самостоятельно – крайне грубый поступок.

Уэст решился. Он открыл перед ней дверь экипажа и жестом пригласил войти. Сказав извозчику, куда ехать, он забрался в карету сам. В темноте кареты он опять не мог ее разглядеть, хотя она и сидела напротив.

– Так что вы хотели мне сказать важного?

– Меня зовут мисс Эшби, – стуча зубами, представилась она.

– О, какая напасть, – усмехнулся он, снимая пальто. – Какое неудачное имя. Сколько слогов, язык свернешь. Вы немка?

Она опять резко вскинула голову, на сей раз чуть не задев макушкой его нос, ибо он приблизил лицо почти вплотную к ней.

– Да вы просто сумасшедший, – вдруг сообразила она. – Никто мне о вас такого не говорил.

Он улыбнулся, осветив салон своей белозубой улыбкой.

– Потому что вы не так спрашивали. Прискорбное состояние моих мозгов общеизвестно. А теперь, мисс Эшби, снимите ваш плащ и накиньте вот это. Вам станет намного теплее.

Уэсту импонировало, что она, не ломаясь, сразу приняла его предложение, хотя понимал причину ее уступчивости, которая заключалась в том, что она очень замерзла. Он пристально наблюдал, как она наконец сняла капюшон и скинула с плеч мокрый плащ, обратив внимание на густую копну очень светлых волос и стройную линию шеи. Когда он обыскивал ее, он почувствовал, что ее бомбазиновое платье тоже насквозь промокло. Но он сомневался, что сможет уговорить ее снять и платье тоже.

Укутав ее в свой плащ, Уэст посоветовал:

– Подожмите под себя ноги, если, конечно, вы не желаете вытянуть ноги ко мне на скамью, чтобы я растер вам пальцы. – Он засмеялся коротким смешком, когда она тут же поджала ноги под себя. – Похоже, – протянул он, окинув ее взглядом, – я нашел брешь в вашей броне.

Она ничего не ответила, будучи не вполне уверена в том, что он ее дразнит.

– Итак, мисс Эшби. – Уэст снял шляпу и положил ее рядом с собой на сиденье. Он вытянул ноги и скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя равную степень небрежения и любопытства. – Итак, вы сейчас скажете мне, откуда прибыли. Мы очень скоро подъедем к моему дому, и, уверяю вас, за очень небольшое вознаграждение я могу убедить извозчика ездить кругами вокруг него хоть до утра.

– Гиллхоллоу, – с запинкой ответила она. – Вам названное мною место знакомо?

Еще как. Хотел бы он вообще никогда не знать его. Он почувствовал неприятное покалывание на затылке.

– Оно возле Норфолк-Броудс.

– Да.

– И еще рядом Амбермед.

Она опять лишь кивнула.

– Понятно, – мрачно протянул он. Неудивительно, что она обратилась к нему «ваша светлость». Недавно она вернулась оттуда, где о смерти старого герцога, наверное, говорили все, гадая, какие грядут перемены. Она доехала до Лондона, надо сказать, очень быстро. Хоронить отца собираются только завтра. Будучи при жизни видным государственным сановником, герцог удостоился чести покоиться в Вестминстерском аббатстве. Уэст уже решил, что будет присутствовать на церемонии, какой бы мучительной она ему ни казалась.

– Вы любовница герцога?

Мисс Эшби удивленно заморгала.

Уэст несколько расслабился. Девушка к тому же скромница.

– Вы ведь уже совершеннолетняя?

– Мне двадцать четыре.

– Тогда вы для герцога уже староваты.

– Вы несправедливы, – запинаясь, проговорила она. – Несправедливы к нам обоим.

Уэст пробурчал что-то себе под нос. Он мог бы задать ей еще вопросы, но даже в том настроении, в котором он пребывал сейчас, он понимал, что задавать их нечестно. Ей на самом деле сейчас очень плохо. Заставлять ее говорить – значит, издеваться над еще не согревшейся девушкой, клацающей зубами: Самое меньшее, что он мог для нее сделать, – согреть, а уже потом продолжить допрос. Тогда она, возможно, одним махом выложит всю свою скорбную повесть, и ему не придется задавать лишние вопросы.

Экипаж замедлил ход, и Уэст выглянул в окно. У подъезда его дома висел фонарь, но ни в одном из окон свет не горел. Слуги спали – все, включая дворецкого, видимо, решили, что он сегодня не вернется, хотя обычно Флинч выходил его встречать в любое время суток.

Сложенный из красного кирпича с отделкой из белого, дом Уэста размерами не выделялся. Его друзья имели дома попредставительнее, но до недавнего времени он и не располагал такими средствами, как они. Свои деньги Уэст зарабатывал сам, умело вкладывая капитал и ведя коммерцию, и, несмотря на то, что его средства намного уступали средствам Нортхема, Саутертона и Истлина, на свои деньги он мог жить вполне комфортно, а за большим он и не гнался. Теперь, наверное, от него будут ждать каких-то действий: покупки нового дома, побольше, организации званых балов и всего прочего, что полагается делать в высшем свете человеку с его титулом и состоянием. Свет с нетерпением ждет, как он станет их развлекать. Начнутся визиты, гости, среди них те, кто любит засиживаться. И предстоящая жизнь Уэста угнетала.