— Алина, позволь зайти, — попросила я, потому что моя подруга сама не догадалась проявить элементарную вежливость.

— Поля, ты извини, у меня не убрано, да и угостить тебя совершенно нечем. Потом, я в таком виде. — Нечаева смущенно запахнула кружевной пеньюар.

— Я не поняла, мне что — уйти?

— Нет, если хочешь, заходи, — Алина раскрыла дверь пошире. — Только я не смогу тебя развлечь.

— И не надо, я сама буду тебя развлекать. — Нечаева посмотрела на меня так, как будто я сказала совершеннейшую глупость. — Ты права, развлечения — это вторично. Надо сначала покушать.

— Где кухня, ты знаешь. — Подружка зашла в комнату.

Я разулась, повесила ветровку в шкаф-купе, зашла в ванную, вымыла руки, а затем направилась в кухню. Открыв холодильник, я пришла к выводу, что все не так уж плохо — какие-никакие продукты там все же водились. Я решила сделать горячие бутерброды. Пока они разогревались в микроволновке, я варила кофе. Кухню наполнил аромат терпкой «Арабики», но он мою подружку не прельстил.

— Алина! — позвала я. — У меня практически все готово. Иди сюда!

Мой зов остался без ответа. Я достала из печки-СВЧ бутерброды, налила кофе и пошла посмотреть, чем занимается моя подруга. Напрасно я надеялась, что она приводит себя в порядок — Нечаева снова лежала в постели.

— Я еще немного посплю, — как бы извиняясь произнесла Алинка, перевернулась на левый бок и отключилась.

Может, она напилась снотворного? Я обшарила спальню в поисках таблеток, но ничего не нашла. Вернувшись на кухню, я заглянула в мусорное ведро — оно было пустое. Поставив на поднос чашку с крепким, но уже остывающим кофе и тарелку с бутербродами, я снова отправилась в спальню.

— Так, соня, поднимайся! — Никакой реакции на это не последовало. Я поставила поднос на тумбочку, подошла к окну и распахнула шторы, впустив в комнату солнечный свет. Алинка даже не пошевелилась. Присев на ее кровать, я взяла руку, которую она выпростала из-под одеяла, и попыталась прощупать пульс — он был еле-еле различим. Я стала тормошить свою подружку.

— Ну что еще? — прогундосила она. — Я сплю, разве ты не видишь?

— Вижу, поэтому пытаюсь тебя поднять. Попей, пожалуйста, кофейку.

— Не хочу. — Алинка накрылась одеялом с головой.

— Тогда я вылью его прямо на тебя. — Угроза была глупой, но именно она заставила Нечаеву выглянуть из-под одеяла. Я сделала вид, что на самом деле собираюсь пролить кофе на ее кровать.

— Ты что, сумасшедшая? — вытаращила она на меня свои огромные глазищи. Это было самое сильное проявление ее эмоций, которое я наблюдала за сегодняшний день.

— Да, есть немножко, — согласилась я, продолжая с самым серьезным лицом дразнить свою подружку.

— Ладно, давай сюда чашку. — Алинка приподнялась на подушке. — Так и быть, я выпью. А вот бутерброд не буду — это вредно.

— Могу приготовить капустный салатик — других овощей, да и фруктов у тебя нет.

— Знаешь, я, пожалуй, съела бы киви. Может, ты сходишь за ним в магазин? — попросила Нечаева.

— Я уйду, а ты снова забаррикадируешься здесь? Ну уж нет! Я останусь до тех пор, пока не пойму, что с тобой происходит, и не приведу тебя в норму.

— Ничего не происходит. Поля, зачем ты открыла окно? У меня глаза слезятся от света.

— Ну еще бы! Ты двое суток, если не больше, провела в темноте и без пищи. Ешь! — Я сунула ей в руку тарелку с бутербродом.

— Не буду, — продолжала капризничать моя подружка.

— Будешь! Иначе я принесу кофейник и…

— Ладно, — Алина нехотя откусила бутерброд. — Слушай, а это вкусно!

— Конечно.

Нечаева заморила червячка и немного повеселела.

— Давай, рассказывай, что с тобой случилось? — попросила я.

— Не знаю, просто мне ничего не хочется. Ты, кажется, меня развлекать собиралась? — напомнила мне Алинка, возвращая пустую чашку и тарелку. — Так развлекай!

— Я занялась новым делом, — начала я.

— И что с того?

— Неужели тебе не интересно, в чем его суть?

— Как-то не очень, — призналась моя подружка.

— А я тебе все же расскажу. Примерно полгода назад сгорел дом престарелых. Этот пожар был организован для того, чтобы замести следы. На постояльцах дома-интерната испытывались новые лекарственные препараты, в частности кардипол. За один месяц умерли пять человек. У них были проблемы с печенью, поэтому им кардипол был категорически противопоказан…

— Кто-то же должен был совершить этот подвиг! — реакция Нечаевой оказалась совершенно непредсказуемой. — Мне кажется, Поля, в этот раз ты не тем занялась. Зачем мстить людям, которые занимались наукой? Да, у них все шло не так успешно, но без статистической погрешности в процессе научных исследований не обойтись.

— Очнись! Какой наукой могли заниматься сотрудники дома престарелых? Они сначала совершили одно преступление, а потом другое. В пожаре сгорели еще восемь человек, включая санитарку, спасавшую стариков. — Я вдруг заметила яркую картонку, выглядывающую из-под подушки, и достала ее. — Алина, а что это такое?

— Средство от изжоги, — ответила моя подружка.

Я открыла упаковку, чтобы вынуть листок с аннотацией, только его там не оказалось.

— Знаешь, у моего деда тоже изжога. — Я мысленно три раза сплюнула через левое плечо. — Может, ему такое же лекарство купить? Скажи, а на него рецепт нужен?

— Не знаю, мне его Ева принесла.

— Ева?

— Ну да, я как-то пожаловалась ей, что у меня проблемы с пищеварением. Она сказала, что купила своему мужу отличное средство. Герка выпил две таблетки и избавился от изжоги. Оно мне тоже помогло.

— Скажи, Алина, случайно не после этих ли таблеток тебя в сон потянуло?

— Не думаю. — Нечаева зевнула.

— А аннотация здесь была?

— Была.

— И где она?

— Кажется, я ее выбросила.

— Алина, а ты читала инструкцию? — осведомилась я.

— Поверхностно. Я убедилась, что паранзим помогает при изжоге, прочитала, что его надо принимать по одной таблетке во время еды, и… сунула куда-то ту бумажку.

— То есть про противопоказания и побочные действия ты не читала?

— Нет, конечно.

— А зря! Мне кажется, твое сонливое состояние — это побочный эффект от приема паранзима. Если муж Евы выпил всего две таблетки из этой упаковки, то ты заглотила уже двенадцать, — сосчитала я. — Скажи, а ты во время еды их принимала?

— Ну как тебе сказать? — замялась Алинка.

— Как есть, так и говори, — попросила я. — Это очень важно. Для науки.