Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он сделал шаг.
И за спиной раздалось змеиное шипение. Но так же быстро смолкло.
Кровь.
Кровь есть основа основ.
Тьма расступилась, готовая принять самоуверенного человека в объятья свои. Как приняла незадолго до того еще людей. Приняла и поглотила.
Вернет ли?
Рука заныла. И Верховный поднял её. И не удивился, увидев, что кожа вновь стала золотом. Только теперь то сияло солнечным светом. Единственным, что могло разогнать тьму.
Глава 5
Глава 5
Миха
Припекало полуденное солнце. И Миха потел. Пот стекал по лицу и шее, собирался ручейками, пробирался под рубаху. Но пот ладно. К мокрой коже прилипала пыль и грязь, слипаясь плотным панцирем. Но мухам он помехой не был. Стаи их кружились над головой, то и дело норовя присесть, вцепиться в кожу. И барон то и дело дергал головой.
И шипел.
Ругался.
Но шел.
Первым ступал Тень, взваливший на плечо мальчишку. У Михи были подозрения, что здоровья это парнишке не прибавит.
Да и не только ему.
Миара брела, повиснув на Винченцо, но хотя бы сама переставляла ноги. А вот Ицу пришлось нести. И ладно, весу в ней почти не было.
— Твою ж… — барон шлепнул рукой по шее. — Есть у вас заклятье против комаров… и мух… и жары… и лучше бы, чтоб как в сказке, раз и мы на месте.
— Я бы тоже не отказался, — просипел Карраго, останавливаясь.
По дороге он где-то добыл кривоватую палку, на которую и опирался. Вид, к слову, у великого мага был так себе. Глубоко немагический. Скорее уж у Михи начинали закрадываться подозрения, что еще немного, и нести придется в том числе и великого.
— Тут… уже ничего осталось, — барон тоже перевел дыхание и поглядел на Миху виновато. — Если прямо…
И вправду недалеко.
По прямой.
Правда, на этой прямой забыли пару оврагов с отвесными склонами да заросли какого-то на диво колючего кустарника. Их пришлось обходить, и Михе даже начало казаться, что эти треклятые заросли будут тянуться вечно.
Но вот лес вдруг расступился. Причем как-то так резко, что Миха с трудом удержался от шага вниз.
Обрыв.
Нет, ну с их-то счастьем… река имелась. Внизу. А еще склон, снова же поросший уже знакомым кустарником, из которого то тут, то там поднимались сухие хлысты деревьев.
— Все, — Карраго рухнул на задницу. — Староват я стал…
И руку прижал к груди, замолчал, слушая сердце.
— Ну извините, я к реке обещался. И привел, — барон поглядел на упомянутую реку и поморщился. — Она же ж вот. Рядышком.
Рядышком.
Всего-то надо, что спуститься. Можно даже кувырком. Миха вот, пожалуй, смог бы. Да, шкуру бы подрало и крепко, но заживает на нем быстро.
— Не советую, — Миара опустилась на землю аккуратно. — Ледория. На редкость своеобразная зараза… обычно произрастает в местах, где имел место выброс тьмы. Её и поглощает.
А выглядит, как обыкновенный шиповник. Разве что сизые колючки великоваты. А листочки сморщенные да в налете.
— Раны оставляет глубокие. И нарушает тонкие энергетические связи. Так что… — она закрыла глаза и сделала вдох, успокаиваясь. — Для всех… даже для нежити… универсальное средство… пытались выращивать.
Миха молча протянул флягу с водой, которую магичка приняла.
Тень аккуратно устроил сына на моховой подстилке. Мальчишка, к слову, очнулся, правда, вряд ли ясно понимал, что происходит. Уж больно затуманенным был взгляд.
А еще он чудовищно похудел за прошедшие дни.
И Миара потянулась к пациенту.
— Сиди уже, — рявкнул Карраго. — Без тебя разберусь.
— Я…
Она руку убрала и горделиво выпрямилась, устремив взгляд куда-то на другой берег. Миха тоже поглядел, но толком ничего не увидел. Тоже лес зеленеет.
— Надо искать спуск, — предложил он.
— Надо сперва разобраться, где мы находимся и в какую вообще сторону двигаться, — Тень наблюдал за тем, как Карраго водит руками над его сыном.
И внимательно так.
Настороженно.
Определенно не доверяя до конца, но при этом очевидно отдавая себе отчет, что иных вариантов у него просто-напросто нет.
— Туда, — Джер без всяких сомнений указал на другой берег. — Нам туда. Ну… меня туда тянет. Во всяком случае.
И шею почесал.
Комары его искусали знатно, и рожа барона утратила всякую претензию на аристократизм.
— Такое вот чувство, что… в общем, надо.
Переспрашивать мальчишку не стали.
— Тогда стоит передохнуть. И да, на ночевку я бы предпочел устроиться у воды, — Карраго помахал руками. — Тем более, если на той стороне тоже заросли…
Миха поскребся.
И переглянулся с Тенью. Кто-то один должен остаться. Маги явно вымотаны, Миара вон, утративши остатки гордости, просто легла и свернулась клубочком, глаза даже прикрыла. Винченцо просто дышит, широко открыв рот, и кожа его сера то ли от пыли, то ли от усталости. Карраго кажется почти бодрым, но Миха нутром чует, что тот куда слабее, чем представлялось. Джер, конечно, с мечом, но он все-таки ребенок. И много ли сдюжит?
— Я пойду, — решился Миха. — Ты… огонь тут сообрази. Поесть может. Да и просто…
Не признаваться же, что Миха понятия не имеет, что там нужно делать. А вот проход вниз он как-нибудь отыщет.
Тропинку там.
Или еще чего.
Или протопчет на худой конец. Меч у него снова же имеется. Можно сперва мечом ветки порубить, а потом… в общем, вариантов множество. Главное, найти место, где берег не такой крутой.
— Туда иди, — Тень махнул рукой. — Хотя… хрен его знает.
Останавливать и отговаривать, убеждая, что сейчас все отдохнут и двинутся дружною толпой на поиски спуска, его не стали.
Жарко.
Все-таки очень жарко. И чувство такое, что жар этот изнутри жжет. Главное, что там, в замке, Миха так от жары не маялся. А тут тело словно плавится. И вода помогает слабо. Впрочем, воду Миха бережет, что-то подсказывает, что еще пригодится.
Берег вытянулся ровной струной. И это само по себе подозрительно донельзя. Не бывает настолько ровных берегов, чтобы прямо по линеечке вычерченный. И кустарник этот. Местами он поднимался, выбрасывая из обрыва изломанные плети, впиваясь шипами во влажную мокрую землю. Местами, наоборот, сползал почти до самой воды. Вот только берег продолжал оставаться крутым, отвесным.
И сколько идти?
Тысяча шагов? Две? Десять?
А есть ли смысл в другую сторону глянуть? Или все-таки надо еще углубиться? Главное, чтобы опять туман не случился, а то ведь уйти легко.
Вернуться же…
Шорох в кустах услышал Дикарь. Он же заставил Миху обернуться, впрочем, как-то лениво, словно заранее признав, что за шорохом этим опасности нет.
Миха принюхался.
И…
— Выходи, упырь, — сказал он почти ласково, правда, все одно подобрался. Кто этого, клыкастого, знает-то?
— Ирграм, — упырь выбрался бочком. Стал он словно бы еще ниже. И кожа посерела, правда, неровно как-то, пятнами. — Меня зовут Ирграм.
— Можешь называть меня Михой, — Миха не сводил с упыря взгляда.
— Приятно познакомиться…
Он и поклон изобразил.
А из соседнего куста выбралась его тварюга, которая вот уставилась на Миху без малейшей приязни. Более того виделась в красных глазах её готовность слегка расширить собственный рацион.
— Заблудились? — осведомился упырь пресветским тоном.
— Скорее пребываем в некоторой растерянности. Возникло вот желание…
Интересно, где он шлялся, когда остальные с мертвяками воевали? Хотя… не Михе вопросы задавать. Да и не ответят ему.
—…перебраться. А берега вот высокие. Какие-то однообразно высокие.
— Позволите? — упырь приблизился бочком к краю и высунул голову. — Прелюбопытно… в самом деле весьма любопытно.
И пальцем землю ковырнул.
Потом вообще в нее руку запустил. Когтистую. И когти были такими, что куда там обычной зверюге. Вытянул руку. Принюхался. К рукам. К земле, которую растер между пальцами.
Стряхнул.
— Что ж… полагаю, что внешний вид сего сооружения наводит на определенные мысли.
Кого?
— Природа, несомненно, велика и удивительна, но вот такой… как вы выразились, однообразный рельеф ей не свойственен. Да и кустарники… да… кустарники…
— Те, что опасны и для живых, и для не очень?
— Именно. К слову, веточка такого стоит три золотых.
То есть тут, внизу, потенциально состояние растет.
В теории.
— Именно ввиду специфичности свойств. Дестабилизирует она структуры, в которых есть хоть капля силы. А поскольку эта капля есть и в живом, и в неживом… — упырь развел руками.
— Понятно.
Понятно, что переться напролом — не самая удачная идея.
— На самом деле