— Да?

Посмотрев на несколько насторожившегося ликантропа в тёмно-серой мантии поняла, что иного выхода нет.

— Извини, но я должна это сделать, — с сожалением произнесла, а затем, вдохнув поглубже, ощутила, как воздух в лёгких поднимается вместе с тёплой волной магии, после чего она перетекает по гортани к горлу и уже следующие слова наполняются моим даром. — Ты должен создать для меня очень особенные духи из вот этих кристаллов. — Достав из-за пояса свой фиал, смотрю в слегка стекленеющие глаза оборотня. — Главное правило: об этом никто не должен знать. Ты понял? Ты никому не скажешь, даже не подумаешь о том, чтобы сообщить и будешь создавать духи в тайне ото всех. Если же вдруг тебя кто-то поймает, ты найдешь самое правдоподобное оправдание, а затем незаметно сообщишь мне. Всё ясно?

Говорить пришлось быстро, потому что я не знала, как долго дар будет вплетаться в слова. А мне пока нельзя быть пойманной.

— Да…, — немного заторможено отвечает моя первая жертва дворцовых интриг. — Могу ли я узнать, какой процент магии из вашего сырья должен остаться в вытяжке?

— Как можно больший, — отвечаю без колебаний и, попросив подходящую тару, отсыпаю в неё большую часть гранул. — Это всё что я могу дать, так что будь осторожен. От нашего с тобой дела зависит жизнь альфы Туманных земель.

Мужчина стал очень серьезным, принял из моих рук свою часть деактиватора, чтобы спрятать её в специальной сумочке на поясе, и уже более нормально сказал:

— Как прикажите. Сделаю всё возможное.

— Отлично, тогда приступай как можно быстрее. — Хотела было уже уйти, но тут остановилась, чтобы спросить. — И кстати, а как тебя зовут?

— Моё имя Маркон Таг, альва Шаисалейсс, — последовал ответ.

— Очень приятно, — улыбнулась оборотню, добавляя, — и можно просто, Иса.

Уже не удивляясь, или же всё ещё находясь под остаточным эффектом моего дара, Маркон улыбнувшись в ответ произнёс:

— Как вам будет угодно, альва Иса.

Моё решение не медлить с идей особых духов принесло свои плоды уже через день. Маркон этим утром под благовидным предлогом принёс мне неприметный флакон с прозрачной жидкостью. Надо заметить, что она очень приятно пахла, хотя мне бы больше понравилось, если бы у неё не было запаха вовсе, но так даже лучше — теперь этот аэродиактиватор магии с лёгкостью можно принять за обычные духи.

По словам Маркона он всё же добавил несколько иных вытяжек, тем самым создавая свежий, слегка отдающий цитрусами аромат. Этот оборотень оказался мастером своего дела, и он быстро подстроился под особенности моего заказа. Не иначе вселенная решила мне помочь, дабы уравновесить всю “жесть” свалившуюся на мою голову. К тому же благодаря моему дару не пришлось трястись над тем, что об особом заказе узнает кто-то из близкого окружения одной белобрысой приворожительницы. А мне сейчас этого не надо.

Проверить же чудо-духи мне выдастся шанс уже вечером. Представители от наших соседей ещё рано утром прибыли во дворец, так что в их честь состоится приём с танцами, закусками и напитками. Всё это конечно пройдет в благопристойной манере — я точно к спиртному не прикоснусь, чтобы сосредоточиться на одном вредном альфе и не опозориться перед гостями.

Подписание же договора назначено на завтра. Не знаю чем это продиктовано, потому что как по мне разумнее было бы сначала скрепить со змеелюдьми мир на бумаге, и лишь потом их спаивать. Но может это местная традиция — посмотреть на союзника подшофе и только тогда окончательно решить: а точно ли нужно подписывать с ними договор или к чертям таких союзников.

— Иса, вот ты где, — вырвал меня из раздумий голос Ханны. Она нашла меня замершей у перил по пути к гостиной, куда я так “спешила” уже добрых полчаса, что остановилась и задумалась.

— Что-то случилась? — повернувшись, спросила у моей единственной на данный момент компаньонки и подруги.

Девушка как всегда была облачена в чёрные платья-халаты, даже нижние не отличалось оттенком, светлыми пятнами на которых были лишь золотистые вышивки мелких цветов. Её тёмно-каштановые волосы, слегка прихваченные на затылке, разметались от порыва ветра, когда она остановилась рядом, а украшения — скромная фероньерка с каплей топаза на лбу и сережки-цепочки с идентичными камешками на концах — мелко задрожали.

Ханна тяжело вздохнула и, посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что кроме нас здесь только мои охранники, наклонилась ко мне и тихо посоветовала:

— Если ты сейчас хотела наведаться в лазурную гостиную, то не стоит туда идти. Давай лучше прогуляемся по саду брата. — В глазах девушки светились неподдельные забота и тепло, несмотря на то, что они имели очень тёмный, почти зловещий цвет.

Улыбнувшись лишь уголками губ, посмотрела на каменные клыки гор, тянувшиеся к голубому небу, и сказала:

— Боюсь, твой брат не одобрит наше пребывание там.

— Тут ты права, — хмыкнула Ханна, опираясь ладонями о каменные перила. — Твой первый муж всегда был жутким собственником и жадиной. Когда дядя был жив, мы часто сюда приезжали и Эрик никогда не делился со мной игрушками.

— О-о-о, — весело протянула, — постыдные истории из детства великого альфы? — усмехнулась, бросая веселый взгляд на волчицу. — Мне нравится. Однако сейчас мне куда интереснее другое: почему мне не стоит идти в гостиную?

Я догадывалась о причине, но всё же захотела услышать:

— Там сейчас Анника. — Не скрывая своего отношения к пассии Эрика, фыркнула Ханна. — Поэтому давай не будем портить тебе настроение перед приёмом и лучше погуляем в дали от этой слишком доброй особы.

— Ханна, мне очень приятна твоя забота, но я всё же откажусь от прогулки, — спокойно ответила тут же нахмурившейся подруге. Отойдя от перил, сделала шаг, чтобы продолжить прерванный путь, но тут же оглянулась к Ханне со словами. — Так ты идешь?

— Конечно, иду. Как можно оставлять тебя один на один с этим зубастым кроликом и её стаей, — вновь вздохнула кузина Эрика, пристраиваясь рядом.

Едва удержав порыв подхватить Ханну под руку — в этом месте подобное проявление дружелюбия не поощряется — уверенным шагом направилась в арку, за которой скрывалась лестница на нижний этаж.

Удивительно, но не все покупались на милый вид золотоволосой Анники. Пусть она всегда старалась казаться воспитанной, проявлять такт и, где надо, сочувствие, но всё те же Ханна и Арон чуяли подвох. К тому же Ханна была рядом со мной чаще, чем кто-либо, отчего становилась невольной свидетельницей завуалированных унижений, так и сыпавшихся от Анники.

Да, пассии моего мужа доставляло какое-то извращенное удовольствие незаметно пинать котёнка из раза в раз. Котёнком выступала я — жена, которая видит первого мужа лишь в спальне и от которой все только и ждут округлённого животика. Так что мои счёты к этой алчной пакости с искусственным нимбом росли день ото дня.