Но мужчина не отнекивается, не возражает и ничего не говорит, только смотрит так пронзительно, что хочется сорваться с места и бежать прочь, спрятаться в спальне и никогда не выходить.

— Разумеется, — Имран отставляет чашку в сторону. — И мне есть что вам показать.

Мне уже и не интересен замок, не интересны коридоры и переходы, лестницы и обитые деревом стены, безразличны портреты. Иду за Имраном, как привязанная, и смотрю только на его широкую спину. Вдруг обманет? Вдруг все это очередной мучительный сон? Может, стоило просто отмахнуться и вернуться в комнату, скрутиться клубочком под одеялом и думать-думать-думать, что происходящее мне лишь показалось и все совсем не так? Дождаться утра, первых рассветных лучей, которые всегда несут с собой облегчение, смывая ночные кошмары и даруя ясность ума.

Смогла бы я?

Смогла бы сделать вид, что все в полном порядке?

Нет. Слишком сильны напряжение, сомнения и страх. Невыносимо просто жить дальше под давлением бесконечных вопросов и дурных знамений.

Имран поворачивает влево и касается чего-то на стене. В сумраке коридора, разгоняемого только светом крохотной свечи в руке моего провожатого, мне удается разобрать, что это одна из деревянных панелей, но больше не вижу ничего. Впереди что-то скрипит и шуршит, недовольно стонет, будто своим вторжением мы разбудили древнего стража этих проходов.

В нос бьют запахи плесени и сырости, меня окутывает промозглым духом старых подземелий. Под подошвами туфель скрипит пыль, и я думаю о том, как же давно здесь никого не было. Становится жутко от одной только мысли, что впереди ждет банальная ловушка. Может, это сам Имран, а не его господин хранит свои жуткие тайны в этих промозглых застенках? И не найти ли мне пути к отступлению?

— Не отставайте, Нанна! — приказывает мужчина резко, и от его тона по позвоночнику бегут холодные мурашки. В Имране не остается ни капли от почтительности слуги. Сейчас со мной говорит человек, который умеет приказывать.

И не выносит непослушания.

Ускорив шаг, я утыкаюсь взглядом в спину проводника и держусь как можно ближе.

Холод вокруг — почти осязаемый. Клянусь Галакто, его можно потрогать руками. Колючий, по-зимнему студеный воздух врывается в легкие и вылетает обратно густыми облачками белого пара. Руки немеют, стоит только случайно опереться о стену или коснуться локтем покрытого изморозью камня.

Мне хочется сбежать, но нет, так нельзя.

Раз уж сама требую доказательств, то нужно принять их достойно, а не ломиться к выходу — ведь всегда остается крохотный шанс, что Имран не соврал.

Что все это не просто так: церемония в этом замке, хотя ее спокойно можно было провести в поместье, и отъезд из дома, и выбор капитана.

Матушка…

Что, если все это правда?

Что, если мужчина на самом деле сейчас покажет такое, после чего не останется сомнений — пора спасать собственную жизнь!

Я не смогу просто сбежать. Матушку Альгир обещал провести через Врата для присутствия на церемонии. Все это затевалось только с одной целью — помочь матушке, но что потом?

Если я исчезну, то как капитан себя поведет?

Стискиваю руки в кулаки и закусываю губу с такой силой, что чувствую привкус крови во рту.

Разве я смогу сбежать, если родной человек тоже угодит в ловушку?

Я должна буду выбирать?

Нет. Нет, только не так!

Все вопросы вылетают из головы, когда Имран останавливается и кивком указывает на массивную черную дверь, обитую железом. Кажется, что сдвинуть ее с места невозможно, но мужчина проводит ладонью по гладкой поверхности, вычерчивая пальцем странные узоры и завитушки. Не знаю этого языка, не могу понять ни единого символа, любовно выписанного слугой Альгира.

Он действительно наслаждается тем, что делает. Огонек свечи пляшет на резких изломах его лица, и я вижу, что мужчина будто молодеет на двадцать лет и стряхивает оцепенение и страх.

Толкает дверь внутрь, и я невольно зажмуриваюсь, потому что меня колотит от волнения. Тошнота плещется под горлом разъедающей кислотой, и нет сил пошевелить даже пальцем, но мягкое прикосновение к запястью заставляет сделать шаг, а за ним — еще один и еще.

— Вы должны увидеть это, Нанна.

Бережная хватка на плечах — и я невольно вздрагиваю, потому что в этом касании уверенность соседствует с дрожью; и мне совсем не нравится то, что творится вокруг. Кажется, что вот-вот захлопнется дверца клетки и я уже не смогу вырваться на свободу.

Медленно приоткрываю веки и пытаюсь проморгаться, потому что свет, бьющий со всех сторон, — ослепительно яркий, холодный, как рассветное время в снежной пустоши.

Прикрываю глаза рукой и осторожно осматриваюсь по сторонам.

В первое мгновение ничего не могу понять. Вокруг — низкие деревянные столы, отполированные временем, темные, покрытые бордовыми и серыми пятнами. Книжные шкафы занимают все свободное пространство, а пол под ногами настолько ледяной, что в пятки впиваются острые иглы смертоносного мороза.

Вообще, в помещении невыносимо холодно.

Как в могильной комнате, где обычно хранят тела перед погребением…

Поднимаю голову и застываю на несколько мгновений.

Сердце замирает в груди, а через секунду пускается в безудержный пляс ужаса.

Напротив двери, в прозрачных сосудах, я вижу шесть тел. Точнее то, что когда-то было телами. Сейчас это разодранные куклы: рассеченная кожа на животах растянута в стороны, обнажая нутро до самого последнего дюйма. Внутри ничего нет, кроме голубоватой прозрачной жидкости, и хорошо видны белоснежные ребра и позвонки. Головы обриты налысо, выскоблены до блеска, а глаза широко распахнуты, веки закреплены так, что в мое сознание ввинчивается лишь одна мысль: они следят за тобой.

Дурнота накатывает с такой силой, что приходится зажать рот рукой, а мимо проходит Имран и становится так, что я вижу только его спину.

— Моя жизнь — это дорога, выстланная ошибками, Нанна, — тихо говорит мужчина. — Вот, что случится с вами, если вы останетесь в Клыке. Несколько дней назад капитан заказал еще одну капсулу… — Имран поворачивается, и я смотрю в его глаза, полные темноты и холода, — для новой невесты.

— Почему?.. — лепечу я и ненавижу собственные голос, дрожащий от ужаса и гадливости. — Я не понимаю…

— Вам нужно уйти! — рявкает мужчина, и я вздрагиваю всем телом и пячусь назад, к двери. — Если будет на то воля Галакто, то волк все расскажет своей женщине.

— Если будет на то моя воля, — слышится за спиной, и в следующую секунду Имран падает, как подрубленное дерево, а в воздухе застывает кроваво-красное облачко. Мужчина хрипит и сжимается в клубок, а на его рубашке медленно расцветают кровавые маки и под боком растекается алая лужа.