Если говорить серьезно не сразу понятно, что это стеб. Да, я развлекался в тот момент как мог.

— Как это понимать? — он выуживал из меня ответы.

— А что здесь непонятного? Бухло хреново вставляет, хочу разнообразить галюны.

— У Вас хорошее чувство юмора, — технично увильнул мужик.

— Рад, что Вам понравилось. Ну, так что? Вы мне выписываете таблы, а я, взамен, не отнимаю Ваше драгоценное время?

— Вы говорите, что Вам что-то видится?

— Ага, телки пачками ко мне домой приходят, а когда я пару раз глазами моргаю они пропадают. Знаете, это раздражает. Я ведь каждой по сто баксов плачу, — произнес скучающим тоном и посмотрел на мозгоправа, который, закашлявшись, начал на меня странно коситься.

— Вы хотите сказать, что напиваетесь до такого состояния, что не осознаете, что происходит вокруг?

— Я хочу сказать, что эти бабы не отрабатывают бабло, которое я им плачу. А потом я с горя напиваюсь. Должно же быть хоть какое-то веселье.

Посмотрев на часы на стене, я понял, что прошло только двадцать минут, а этот очкарик уже меня бесил. И не уйдешь же, тренер за дверью сидел. Что еще нужно было сказать, чтобы он сам от меня отстал?

— Если я правильно понимаю, то Ваша проблема состоит в том, что Вы не можете наладить контакт с женским полом, и это Вас на столько огорчает, что Вы находите выход в выпивке? — он пришел к самому простому выводу, следовавшему из моих слов.

— С женским полом проблемы могут быть у вас, — криво усмехнувшись, я посмотрел на него, — у меня с ним полный порядок. Если перестанете выносить мне мозг, могу и Вам подкинуть пару цыпочек.

— Спасибо, но я уже двадцать лет счастлив в браке, — мужик улыбнулся и вроде как ненароком засветил свое обручальное кольцо. И вот какого хрена бить мне по больному и бросать это в лицо. Счастлив он… в браке, блин!

— Давайте договоримся так, Вы час делаете вид, что меня не замечаете, а я Вам за это подгоняю первоклассных телок. Разнообразите двадцать лет брака…

Увидев его вздымающиеся брови, я понял, что дело тухляк.

— Ну или просто заткнусь и не буду вас смущать. Только давайте закончим с этими тупыми вопросами ни о чем. Ладно?

— Вы здесь, потому что Вам нужна помощь, — он не сдавался.

— Я здесь, потому что мой тренер упертый баран! А так… мне уже не поможет ничего. Если только Вы не обладаете магией.

— Давайте все же я постараюсь.

— Пятнадцать минут. И после этого вы отвалите и дадите мне в тишине досидеть этот сраный сеанс.

Джейкоб

Прошло уже гребаных два месяца, а воз и ныне там.

Все операции успешные, но толку, если Эмма ведет себя как овощ. Ест только когда заставляют, разговаривает по необходимости. Существует, а не живет. И то, потому что ей не дают загнуться.

Я думал, что ее взбодрят адские мучения моего брата, но девчонка тогда даже спрашивать ничего не стала.

Я отчитался, она позволила собрать вещи и отвезти себя в Германию.

Гутен таг, мы тут херней страдаем и еще будем страдать не пойми сколько, если ничего не поменять.

Меня злило то, что ее жизнь мне была нужнее чем ей самой.

— Подъем, — проорал над ее ухом и заставил содрогнуться. Задрался я тут клоуном подрабатывать за три сухаря. Хорош.

— Очень смешно, — она посмотрела на меня. Скривилась. А потом отвернулась в сторону.

— Оборжаться, чуть штаны не намочил, — оскалился и, подхватив ее на руки, усадил в кресло-каталку.

Ей было это не нужно. Все это. Мне только что сообщили, что она даже отказывалась от реабилитации. Прилагать хоть какие-то усилия ей было взападло. Ну, тогда окей. Нахер мне это было нужно? Я попытался, совесть очистил и хватит. Я тут не нанимался сиделкой. Нянечкой. Соплежуем.

— Эй, свистулька, — я пощелкал пальцами, привлекая ее внимание, — раз ты притворяешься овощем… Какая разница, где жить такой никчемной жизнью? В палате за штукарь евро в сутки или у себя на хате. Там бесплатно.

Она не сразу, но на меня посмотрела. Непонимающе.

Сняв тормоз с кресла, я выдвинулся с ней из палаты в коридор. Пора было встряхнуть девчонку. Потому что с таким приколом мне тут пришлось бы год сидеть. А я манал всем этим заниматься. Я, конечно, все понимал. Депрессия. Травма. Но я хотел, чтобы ее жизнь продолжилась.

— Останови, — крикнула она раздраженно, но я только быстрее зашагал.

— Нет, — это чтобы она поняла, что ничего другого ждать ей не придется.

— Это уже е смешно! Прекрати! — практически завизжала, когда поняла, что мы выезжали на улицу, — мне нельзя. Мне плохо. Больно. У меня все еще сломаны…

Да, здесь были люди. Солнце. Жизнь. Здесь ее все увидели. И, кажется, хоть это ее немного заставило выйти из того состояния, в котором она прибывала.

Не для этого я брата с дерьмом смешал. Не для того, чтобы она мне здесь моську свою кривила и высказывала хотелки.

— Послушай, — я обошел кресло и оказался напротив девчонки. Присел на корточки так, чтобы наши лица находились на одном уровне, — я очень хотел тебе помочь. Все еще хочу. Но ты… не даешь. Выходит так, что я трачу время. Бросить тебя не позволяет совесть, ты тут мхом порастёшь, поэтому мы едем домой, — я придал голосу столько фальшивой радости, на сколько хватило сил.

— Нет! — в ее глазах вспыхнул огонь ярости. Ну хоть что-то, блять.

— Что "нет"?

— Не нужно домой! — ее голос дрогнул, а дыхание участилось. Она нервничала. Паниковала.

— А что толку тут сидеть? Ты не выполняешь то, что говорят врачи.

— Я буду! — сказала слишком быстро, — только не домой!

— Будешь что? — мне ничего не значащей фразы было не достаточно. мне нужна была конкретика. За которую можно было уцепиться.

— Буду выполнять то, что они говорят. Я обещаю, — прорычала так, что я даже усмехнулся.

— Смотри свистулька, расклад такой, одна жалоба со стороны врачей, и я покупаю билеты на первый же рейс. Предупреждаю сразу, чтобы потом без обид. В случае чего, я даже знаю кого позову тебе в няньки. Поверь, желание бежать у тебя появится сразу, — я заметил, как она переменилась в лице, — по рукам?

Она молчала, сцепив зубы, но я понимал, что свистульке просто некуда было деваться. Она Картера к себе на пушечный выстрел не подпустит. Какая уж там нянька….

Эмма

“Ничего не получится, если Вы сами этого не захотите”. Эти слова в меня вдалбливали последние… сколько там… четыре? Пять? Месяцев.