Каждая история – своя. Мы не знаем, почему Васильевы[21] сделали только «Чапаева». Они сделали и другие фильмы, но те ни в коей мере не были сравнимы с «Чапаевым». Почему они оказались режиссерами только одного знаменитого фильма – только Господь знает. Но есть много случаев, когда это не зависит от воли режиссера. Для того чтобы сделать отличающийся фильм, который станет культовым, нужно либо особое стечение обстоятельств, либо дикая борьба за это. Непросто делать отличающийся фильм. Все мешают. Терренс Малик[22] сделал один фильм, который стал культовым, после этого много лет не снимал, потом сделал два фильма, один из которых вновь стал культовым[23], после этого десять лет или пятнадцать снова не снимал. Эти два фильма, которые он снял после огромного перерыва (хотя последний и получил приз в Каннах), на мой взгляд, совсем неинтересные и никоим образом не сравнимы с его первыми работами. Два фильма он снял. Но это было два подвига. Мир устроен так, что очень трудно довести фильм в столь неожиданной и необычной форме, которая и создаст культовое событие. Иногда складываются так обстоятельства. Хорошо известна история «Белого солнца пустыни». Никто не планировал его как культовую вещь. Был сценарий, от которого все отказывались. И то, что он получился таким, – было неожиданностью для всех. Вплоть до самого режиссера. Попробуй повтори такую ситуацию. Это очень трудно. Есть люди, которые сделали почти все фильмы культовыми. Кубрик[24]. Но это герой, о котором можно монографии писать, потому что он построил свою жизнь так, что мог делать такие фильмы, и на каждый фильм у него уходило около семи лет.

Д.М.: Вот это я и хотел от тебя услышать. Твое мнение как режиссера культового фильма о природе культовости.

С.Ц.: У меня лежит куча сценариев, замыслов, которые, на мой взгляд, имеют большие шансы на то, чтобы стать культовым фильмом. Я не могу найти никого, кто бы захотел их финансировать. Это очень трудно. Обычный сценарий все хотят запускать, проблемы нет. А у меня просто идиосинкразия к деланию того, что я не хочу. Я теоретически не против, но внутренне происходит такое сопротивление, что лучше сидеть без копейки, чем делать то, что мне не хочется.

Д.М.: Я тебя прекрасно понимаю. Возвращаясь к «Sweet Sixteen». Вот когда мы, Doping Pong, сделали эскизы к сценарию, у тебя возникла идея продолжить проект, потому что некий продюсер, имя которого мы не будем объявлять, узнал об этом сценарии и решил его возродить.

С.Ц.: Он пришел на просмотр «Liquid Sky», где я зрителям рассказывал историю, о которой мы сейчас говорим.

Д.М.: А где был просмотр?

С.Ц.: В Лос-Анджелесе в прошлом году. После просмотра он подошел ко мне и сказал «Ну как же вы до сих пор не сделали? Я хочу продюсировать этот фильм». И начались разговоры.

Д.М.: В прошлом году. И у вас эти разговоры продолжаются до сих пор?

С.Ц.: Они на некоторое время прекратились, потому что я не делаю того, что он просил от меня. А он просил переписать сценарий под современность. Как я уже рассказывал, для меня сценарий был очень сильно связан с историей рок-н-ролла. С моей точки зрения, чтобы сделать полноценный сценарий, перенесенный в сегодняшний день, надо произвести достаточно большую работу. С его точки зрения – всего лишь изменить даты, некоторые описания видов, и все будет выглядеть, будто это сегодня. А мне не хочется так менять сценарий.

Д.М.: Скажи, а кто вместо Уорхола мог бы выступить в той роли, если бы ты все же снимал?

С.Ц.: Там места для Уорхола уже бы не было, в этом измененном под сегодняшний день сценарии.

Д.М.: А, предположим, взять и сделать Леди Гага продавщицей цветов?

С.Ц.: Почему Леди Гага? Она, с моей точки зрения, совсем не несет тех идей, которые держал в себе Энди Уорхол. Другое дело, если для твоей Леди Гага другое придумать, что ей очень подходит. Но Леди Гага – не Энди Уорхол. Она не пойдет играть эпизодическую роль с радостью, она, по-моему, абсолютно коммерческий человек, и в этом отличие современных людей.

Д.М.: А если предположить, что «Sweet Sixteen» был бы запущен, все-таки этот эпизод с Уорхолом ты бы оставил или нет?

С.Ц.: Не знаю, я не думал, но, честно говоря, изменил бы очень многое. Может быть, и этот эпизод бы полетел, потому что мне хотелось это перенести больше в будущее, и тогда это бы имело более фантастический характер.

Д.М.: Каково твое мнение о кинокарьере Уорхола? Ты его видел в фильме «Тутси» с Дастином Хоффманом, и вообще его появление на экране?

С.Ц.: «Тутси»! Конечно, видел много раз! Это один из фильмов, которые меня привели в восторг, когда они только вышли на экраны.

Д.М.: Уорхол снимался и там, и в рекламе, появлялся в каких-то микровставках. Ты считаешь, он киногеничен был сам по себе? То есть не его фильмы, а он сам киногеничен?

С.Ц.: Ты говоришь про Дастина Хоффмана?

Д.М.: Нет, про Уорхола.

С.Ц.: Для той роли он был идеален. Просто та роль была специально сделана на его личность. Она не должна была эксплуатировать его актерские качества. Как бы он ни произнес этот текст – все было бы хорошо.

Д.М.: То есть этот эпизод создавался специально для него?

С.Ц.: Да.

Д.М.: И почему ты его не вставил в «Жидкое небо»?

С.Ц.: Потому что в «Жидком небе» не было места для подобного эпизода. Если бы я мог вставить любым образом звезду, которую хочу вставить! Например, в моем последнем фильме у меня были возможности сотрудничать со звездой первой величины, и, честно говоря, я иногда думаю, что был очень неправ, что не сделал так. Это сильно помогло бы картине.

Д.М.: Ты имеешь в виду фильм «Перестройка»[25]?

С.Ц.: Да. Я этого не сделал, потому что мне не удалось сделать этот эпизод в сценарии достаточно логичным и творчески оправданным. А иначе мне не хотелось.