– Вы пойдете в банк, мисс?

– Пока что нет. Я все расскажу по возвращении.

Мэри: – Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас…

Жюстина: – И что, тогда ты поступила бы иначе? Мне в это не верится.

Мэри: – Но, может быть, я бы чувствовала себя иначе. Хотя не думаю, что это могло что-нибудь изменить. Знаете, в детстве я искренне думала, что мой отец – волшебник. И считала его самым замечательным человеком на свете.

Жюстина: – То, что случилось потом, не должно уничтожить эту память о нем.

Кэтрин: – Бога ради, Жюстина. Ты слишком легко прощаешь.

Двадцать минут спустя Мэри уже звонила в дверь дома 221б на Бейкер-стрит.

Стоило ей дойти до парадного входа искомого дома, дождь чудесным образом прекратился. Идти ей было недалеко – короткая прогулка вдоль Риджентс-парка, и она на месте. Она только задержалась на минутку в церкви Сент-Мэрилебон – присела на одну из скамеек и помолилась о своей матери… а также об отце. Девушка остановилась на миг у таблички на стене; надпись на ней была очень короткой: «Генри Джекилл, меценат». Она даже не знала, где он похоронен, хотя мистер Аттерсон и утверждал, что ее отец упокоился на освященной земле. Где бы сейчас ни пребывал его дух, она надеялась, что он обрел покой… Но от молитвы ее отвлекали мысли о таинственных платежах, о письме, которое она прочла прошлой ночью, о лабораторном журнале отца. Если бы можно было как-то все прояснить!

Обратилась ли она по верному адресу? Скоро ей предстояло это узнать.

Мэри: – Я в твоем изложении похожа на героиню бульварного романа. У меня тогда совершенно не было подобных мыслей.

Беатриче: – А о чем ты тогда думала?

Мэри: – О том, сколько могут стоить новые башмаки. Если мне придется так много ходить по Лондону, нужна новая пара обуви, покрепче, а я не была уверена, что могу себе позволить подобную трату. Вот какие мысли отвлекали меня от молитвы, если вы хотите знать правду. Размышления о состоянии моих башмаков.

Мэри, которая вовсе не думала о ценах на обувь, потому что это очень скучная тема, закрыла свой зонтик – осторожно, чтобы не выронить из-под мышки портфель, полученный от мистера Геста. Она позвонила – и звонок отозвался эхом в глубине дома. Ожидая, Мэри пыталась заодно отряхнуть грязь, налипшую на подол платья, и жалела, что не надела костюм для прогулок – впрочем, пока она все равно не могла позволить себе купить новый, траурный. Да толку отряхиваться – на обратном пути до дома она все равно снова перепачкается. Будто в ответ на ее мысли мимо прогрохотал экипаж, разбрызгав грязь по булыжникам мостовой и подняв каскад мутной воды, которая чудом не окатила девушку.

На миг она пожалела, что она леди, – так хотелось громко выругаться экипажу вслед.

Мэри: – Ну, хотя бы здесь все описано верно!

Почему никто не отвечает на звонок? Она позвонила еще раз.

– Очень извиняюсь, мисс, – дверь открыла женщина с седыми волосами, заправленными под старомодный чепец. Она явно занималась уборкой – в руке у нее была перьевая метелочка для сметания пыли. – Мне просто пришлось спускаться к вам с третьего этажа. Слух у меня уже не тот, что прежде, и когда вы позвонили в первый раз, я подумала, что мне просто показалось. А потом вы позвонили снова…

– Я хотела бы видеть мистера Холмса, – сказала Мэри. – Боюсь, что он не назначал мне встречи, но у меня к нему очень важное дело. Он сейчас принимает?

– Ах вы бедняжка, – захлопотала женщина. Может, это его экономка? Нет, наверняка это знаменитая миссис Хадсон! – Мистер Холмс у себя наверху, и я уверена, что он сможет вам помочь, в какую бы беду вы ни попали. Он совершенно не возражает, когда его отвлекают по важным вопросам. Напротив, радуется, если ему приносят новое дело, а я уверена, что так оно и есть. Он любит сложные запутанные дела.

Мэри невольно улыбнулась. Миссис Хадсон явно сочла ее очередной «девой в беде», явившейся просить о помощи знаменитого детектива. Который наверняка очень даже возражает, когда его отвлекают… Но тут уже Мэри не могла ничего поделать.

– Спасибо, миссис…

– Хадсон. Миссис Хадсон. Я сдаю комнаты наверху джентльменам и поддерживаю в доме чистоту. Вернее, поддерживала бы, если бы они мне это позволяли. Должна предупредить вас, мисс, – там у них ужасный беспорядок.

Миссис Хадсон проводила Мэри вверх по узкой лестнице. На площадке второго этажа она остановилась и постучала в дверь.

– Мистер Холмс, вас желает видеть юная леди, – сообщила она.

Из-за двери послышался звук выстрела. Потом еще один.

Мэри невольно поморщилась – один раз, потом другой – но миссис Хадсон и бровью не повела. Просто подождала пару секунд и продолжила:

– У нее очень важное дело, мистер Холмс.

Третий выстрел, и наконец:

– Хорошо, пусть войдет, – судя по тону голоса, донесшегося изнутри, посещение Мэри было чертовски несвоевременно.

Миссис Хадсон открыла дверь перед Мэри и пригласила ее:

– Заходите, пожалуйста, мисс. И не позволяйте мистеру Холмсу вас напугать. Если кто-нибудь и способен разрешить вашу проблему, так это он.

Она чуть помедлила, словно ожидая, что Мэри прямо в дверях изложит ей суть своей проблемы. Злой отец? Жених, сбежавший из-под венца? Но Мэри сказала только:

– Благодарю вас, миссис Хадсон, – и вошла.

Да, в комнате царил ужасающий беспорядок.

На каминной полке в ряд стояли черепа, представлявшие, как показалось Мэри, разные физиогномические типы – от высших к низшим. Последний череп в ряду явно принадлежал обезьяне, и словно бы в насмешку именно он был увенчан цилиндром. У окна располагалась фотографическая камера, с которой свисал оперный плащ, очевидно, составляющий комплект с цилиндром. Длинный стол у окна был завален разным оборудованием, живо напомнившим девушке отцовскую лабораторию: здесь была и бунзеновская горелка, и портативная маленькая камера, и микроскоп, и стеклянные сосуды, чье содержимое подозрительно напоминало человеческие уши в прозрачном растворе. Гипсовая отливка руки и отпечатков пальцев. Коробочки почвы разных цветов – от красноватого до черного. На стене над камином – полки, перегруженные книгами. Стопки книг также лежали и на полу, и на диване, занимали целиком одно из кресел. Другое кресло занимала скрипка.

Человек, стоявший посреди комнаты, держал в руке пистолет. Это был долговязый мужчина с высоким лбом и с носом того типа, который обычно именуют орлиным. Мэри подумала, что он весь целиком похож на пытливую и внимательную хищную птицу. Рукава его рубашки были закатаны, дуло пистолета смотрело в стену.

Диана: – Ты же не собираешься сделать из него героя? Читать будет просто тошно.

Беатриче: – А мне кажется, мистер Холмс вполне подходит на роль героя.