– И чудовищно выглядят, – добавила миссис Пул. – Надеюсь, уж вы-то не надумаете надеть что-нибудь вроде юбки с разрезами и оседлать одно из этих жутких устройств!

– В любом случае – не сегодня. Ну что, я выгляжу достаточно благопристойно для ваших искушенных глаз? – Мэри взглянула на себя в зеркало и поправила шляпку – скорее по привычке, чем из надобности: она и так сидела идеально. Она не пыталась выглядеть как-то особенно привлекательно или изящно – понимала, что, как ни пытайся, сейчас это не получится. «Не тогда, когда я выгляжу так, словно повстречала призрака», – подумала она.

– Вы всегда выглядите благопристойно, милая моя, – заверила миссис Пул. – Вы же прирожденная леди.

Миссис Пул: – Ну уж нет! Никогда в своей жизни я не называла мисс Мэри так фамильярно! Что это за ужасная «милая моя»?

Диана: – Да бросьте! Вы то и дело ее так зовете, сама не замечая.

– Прирожденная леди обычно способна оплатить свои счета в мясной лавке, – грустно сказала Мэри. Двенадцать фунтов, пять шиллингов, три пенса: столько денег у нее осталось. Мэри аккуратно записала эти цифры в счетную книгу и теперь не могла перестать о них думать. Цифры стояли у нее перед глазами, как циферблат остановившихся часов, показывающих всегда одно и то же время. А еще на столе ее матери лежала стопка счетов. Мэри даже не представляла, как она будет их оплачивать.

– Мистер Байлз знает, что вы заплатите, когда сможете, – сказала миссис Пул. – В конце концов, разве он не наш семейный поставщик мяса с самой смерти вашего отца?

– Тогда тут была семья, которая нуждалась в поставках мяса. – Мэри застегнула макинтош, взяла со столика в прихожей свою сумочку и повесила на локоть зонтик. – Миссис Пул, вам в самом деле стоило бы пересмотреть…

– Я вас не оставлю, мисс, – отрезала миссис Пул. – Чтобы вы – и в одиночку остались в этом огромном доме? Мой батюшка служил дворецким при докторе Джекилле, а матушка прибыла вместе с миссис Джекилл из Йоркшира. Она была нянькой вашей матушки и никогда ее не покидала. А я была вашей нянькой, когда вы еще в детских распашонках бегали. Это мой дом.

– Но мне нечем вам платить за работу, – безнадежно сказала Мэри. – Самое большее, что я смогла, – это расплатиться на прощание с кухаркой, Джозефом и остальными. Вы же не можете работать в кредит, как мистер Байлз. Превосходная экономка всегда найдет себе хорошее место, даже в такие тяжкие времена, как наши. Это меня не хотят видеть в трудовых агентствах. Видели бы вы, как эти женщины кривят губы, когда сообщают мне, что у меня недостаточно знаний для службы гувернанткой – впрочем, это правда – или что «работа в магазине не для таких, как вы, мисс!».

– И это тоже чистая правда, – заметила миссис Пул.

– Или – что мне стоило бы пройти двухнедельные курсы печатания на машинке, ценой всего в десять шиллингов, и тогда для меня можно было бы что-то подыскать. Но у меня нет лишних десяти шиллингов, и лишних двух недель тоже нет! Я спрашивала у мистера Левенталя – он считает, что нет никакой надежды продать этот дом в нынешней экономической ситуации. Разве что, сказал он, появится покупатель с намерением превратить этот особняк в многоквартирный дом, готовый взять на себя расходы…

– Что?! – в ужасе воскликнула миссис Пул. – Превратить резиденцию джентльмена в многоквартирный дом?! Куда катится этот мир! Будем надеяться, мистер Гест сейчас сообщит вам что-нибудь утешительное.

– Вот уж это, – подытожила Мэри, – очень маловероятно.

Она последний раз оглядела себя в зеркале. Зонтик, макинтош, ботинки на резиновой подошве. Она неплохо подготовилась к потопу.

И на улице ее действительно ждал потоп. Струи дождя безжалостно колотили по зонту. По водосточным канавам струились темные реки. Лондон ни на миг не прекращал ежедневной работы: магазины были открыты, по улицам стучали экипажи, мальчишки-газетчики выкрикивали: «Ишшо одно уж-жасное убийство! Горничная в свой выходной была найдена без головы! Читайте в «Дэйли мейл»!» Подметальщики перекрестков, мокрые насквозь, мрачно чиркали метлами по мостовой, лошади двухколесных экипажей мотали головами, чтобы вытрясти воду из ушей. Над тротуарами тек поток раскрытых зонтов.

«Как будто Господь решил еще раз затопить грешную землю», – подумала Мэри, невольно желая, чтобы так и было. Порой ей казалось, что мир заслуживает нового потопа. Но она отбросила эту немилосердную мысль и быстро посмотрела на часы, желая убедиться, что не опаздывает. Башмаки ее хлюпали по мокрой мостовой – путь лежал по кварталу Мэрилебон.

Контора «Аттерсон и Гест, поверенные» располагалась на одной из тихих респектабельных улочек неподалеку от Кэвендиш-сквер. Мэри постучала в дверь полированным медным молотком. Младший клерк открыл перед ней тяжелую дубовую дверь. В кабинет мистера Геста вел длинный коридор, облицованный деревянными панелями. Когда была жива ее мать, мистер Гест обычно сам приезжал к ним, но обнищавшая мисс Мэри Джекилл не была достаточно важной персоной для частного визита.

Мистер Гест выглядел как обычно – тощий, длинный лысеющий мужчина. Мэри подумала, что он похож на труп. Его кабинет с деревянными панелями на стенах и рядами книг в кожаных переплетах был бы отличным гробом, в котором погребли этого важного покойника. Он коротко поклонился ей и сказал своим покойницким голосом:

– Спасибо, что нашли время заглянуть ко мне в ответ на приглашение, мисс Джекилл. Да еще и в такой дождь!

– Ваше приглашение связано с состоянием моих финансов? – спросила Мэри, решив говорить прямо. В конце концов, поверенный отлично знает, что она нуждается в деньгах.

– Боюсь, что нет – ваше финансовое положение ничуть не изменилось, – мистер Гест покачал головой, как бы сочувственно, но Мэри почудился в его тоне оттенок злорадства. – Присаживайтесь, наше дело может занять некоторое время. Я пригласил вас, потому что получил вот это, – мистер Гест уселся за свой стол и положил перед собой, рядом с чернильницей, кожаный портфель. – Со мной связался банк вашей матери – не Банк Англии, а другой, в котором она открыла особый счет. Это что-то вроде кооперативного сообщества в Клеркенвелле. И открыла счет она совершенно без моего ведома, должен я сообщить.

Ему явственно не нравилось, что его клиенты могут открывать какие-то счета, не уведомив его, – да еще и в банках в районе, пользующемся столь сомнительной репутацией.

Мэри недоумевающе смотрела на него.

– Особый счет? Но это невозможно. Моя мать не покидала свою комнату многие годы, прежде чем умерла.

– Разумеется, – отозвался мистер Гест. – Однако похоже, что счет был открыт до того, как ваша матушка… полностью отгородилась от внешнего мира.

То есть, вы хотите сказать, сошла с ума, подумала Мэри.

– Открыв счет, ваша мать положила на него определенную сумму с тем, чтобы каждый месяц часть ее выплачивалась конкретному получателю. Когда директор банка увидел в «Таймс» объявление о ее смерти, он немедленно связался со мной. Я попросил его отправить мне всю доступную информацию о платежах – и неделю спустя получил вот эти документы. В их число входит и приходо-расходная книга.