ей специально на ночь страшилки рассказываю. - Вечно ты. Лучше два момента мне проясни, - деловито требует она. - Где ты его взяла. И почему ты голая.

- Иди в жопу, - огрызаюсь и сажусь ровнее.

Она позади возмущенно фыркает и пинает мое кресло.

Кошусь на водителя.

- Да, понял, - в трубку говорит он. - Как раз в ту сторону еду.

Он бросает телефон обратно на панель.

- Мы так и не познакомились, - с кокетством вклинивается в паузу подруга. - Я Вика.

- А я Виктор.

- Вау. Правда?

Он усмехается.

Расслабленно держит руль.

Исподлобья смотрю на него, развалившегося в кресле. Кожаная куртка металлического цвета, мешковатые брюки.

Ему удобно, он не в строгом костюме, как секс-маньяк из сауны, и не такой внушительный.

Но эта его поза, эти выверенные движения, поворот головы, взгляд в зеркало - он неотразим, от него безопасностью веет, надежностью, кажется, что с ним, если за руку его держать - конец света пережить можно, он от всего закроет собой.

Если не считает тебя голой проституткой, швырнувшей в лицо его брату осколки от бутылки шампанского.

Тереблю волосы, спадающие на грудь, прикрываюсь ими, как шарфом, греюсь.

С задних сидений льется звонкий голос Вики. Она тонко намекает, что на днях в центре открылся новый крутой клуб.

А мы в центре.

- Вон, вон он! - вклинивается она между сидений и тычет пальцем в стекло. - Там сегодня пенная вечеринка.

- Вижу, - кратко отзывается Виктор.

И Бэнтли сворачивает во дворы.

Мы останавливаемся неподалеку от одноэтажного здания с одинм подъездом и лампой над синей вывеской с белыми буквами.

“Отделение…района…”

Он нас в полицию привез?

Приободряюсь и выпрямляюсь на сиденье.

Это отлично.

Я попрошу у них телефон.

Наберу папе.

И пусть лучше он убъет меня, чем этот Виктор, или его брат сексуальный маньяк.

- Ой, - Вика ерзает на задних сиденьях. Дергает ручку. Там заперто. Она мнется. - А можно мне…на секунду…покурить.

В туалет захотела.

Виктор смотрит на нее в зеркало.

- Можно, - щелкает блокировка.

- Я сейчас! - подруга выскакивает из машины в темень двора.

- Зачем мы здесь? - поворачиваюсь к мужчине. Чувствую себя увереннее, мысленно настроилась на скорую свободу.

- Знакомые тут работают, - он забирает телефон с панели, сигареты, рассовывает все по карманам. - Договорюсь, чтобы тебя тут до утра подержали.

- Меня?

- Тебя, красотка, - он тоже поворачивается. - Посидишь в клетке и подумаешь. Можно ли дядям в лицо стеклом швырять. Утром за тобой брат заедет. И примет извинения. В свободной форме. Все, как ты умеешь.

- Чего? - переспрашиваю. Остегиваю ремень и подаюсь на него с желанием эти блестящие карие глаза выцарапать.

- Того, - отрезает он, и запускают руку в мои волосы, наверх их тянет, оголяет грудь.

Смотрит.

И у меня соски сжимаются под этим проникающим взглядом, он глазами берет, лишает воли.

- Ты в кого такая дерзкая? - он наклоняется на меня, и я вжимаюсь спиной в кресло. - Его губы в сантиметрах от моих, я дышу с трудом. - Алиса. Я не люблю, когда со мной спорят. Я начинаю злиться. Услышь меня. Закрой рот. И подчиняйся, когда я говорю.

- Покурила! - докладывает Вика и хлопает дверью машины. - А мы…

- Я сейчас, - бросает Виктор.

Давит кнопки, поднимая стекла.

Выходит.

Щелкает блокировка.

- Куда он? - в ее голосе любопыство. С тихим скрипом она скручивает крышечку на фляжке с коньяком.

Смотрю перед собой.

Кожу головы до сих пор слегка тянет. И грудь огнем горит, словно он все еще смотрит, я этот взгляд светло-карих глаз из памяти вырвать не могу.

Он просто деспот. И он, и его родственник секс-маньяк.

- Ты принципиально со мной не разговариваешь? - докапывается Вика.

- Слушай, - разворачиваюсь на сиденье. - Он пошел в отделение. Чтобы нас до утра закрыли в обезьянник. Утром приедет еще один мужик. И пизд*лей мне вставит за то, что я ему нагрубила. И в лицо швырнула стеклом.

Вика сидит с открытым ртом, про коньяк забыла.

Недоверчиво щурится.

И нервно смеется.

- Ты прикалываешься.

- Нет.

- Это развод.

- Нет.

- Думаешь, я поверю?

- Нет? - спрашиваю. - А я считала, мы подруги.

Отворачиваюсь.

Она молчит. Слышу, как булькает коньяком.

- Бе-е, - закручивает крышку. И вваливается между сидений. - Алис. Ну серьезно. Честно? Ты правду говоришь? Что тогда делать? Алис!

- Посмотри там, - поворачиваюсь. - Есть что-нибудь? Тяжелое? И быстрее.

Ногами проверяю пространство под сиденьем, грудью ложусь на водительское и заглядываю вниз.

Эти двое богами себя возомнили, палачами, думают, что за других людей решать могут, наказывать право имеют?

Пусть оба к чертям идут.

- Есть огнетушитель, - сообщает Вика и просовывает между сидений небольшой красный баллон. - Автомобильный. Зачем тебе?

Выхватываю увесистый баллон.

Тяжелее того кирпича, но я и размахнуться как следует не смогу.

Смотрю на абрис свего отражения в окне.

Прикидываю, в какую сумму ему обойдется замена стекла.

И со всей дури замахиваюсь огнетушителем.

Позади взвизгивает Вика.

От звона стекла на секунду глохну, кажется, его улсышали на другом конце планеты.

До побелевших пальцев сжимаю огнетушитель и пошевелиться боюсь.

Смотрю на дело рук своих.

На улице лает собака.

- Ты…ты…ты…чокнутая! - прорывает Вику. - Ты что сделала?

Отклоняюсь и поднимаю ногу, кроссовкой смахиваю осколки.

- Мамочки, - причитает Вика. - Он же нас убьет!

- Бежим, - привстаю на сиденье, держусь за панель и осторожно перебрасываю одну ногу на улицу. Держусь за крышу, вытягиваю наружу вторую ногу. Заглядываю в салон. - Вик! Он по-любомы слышал. Сейчас выйдет…

Подруга подрывается вперед.

Адреналин в крови зашкаливает, меня на месте подбрасывает, глаз не отвожу от входа в отделение.

Вика, завывая, лезет на улицу.

И дверь подъезда распахивается.

На пороге вырастает огромный темный силуэт.

- Он идет! - тороплю подругу.

Она спрыгивает на асфальт, хватает меня за руку.

Твердит:

- Мамочки, мамочки, он нас догонит и прибьет.

Мы несемся по двору.

- Туда! - дергает меня Вика.

И мы выбегаем к дороге.

Обе, согнувшсь, тяжело, со свистом, дышим.

Выпрямляюсь.

Волосы растрепались от быстрого бега.

Из окна проезжающей машины на меня вытаращился усатый мужик.

- Вик, - застонать готова, сгребаю волосы на грудь. - Что делать?

Из двора, откуда нас