«Ах, да, — сказал Аткинс. — Ведь убийцу так и не нашли, верно?»

«Так и есть. Недавно в Омахе произошли несколько убийств, и мы думаем, они связаны со смертью отца. И вот я приехала к вам, потому что, честно признаюсь, помню, что отец постоянно бывал здесь, когда я была ребёнком. Ведь вы собирались тут, чтобы выпить кофе и почесать языки, не так ли?»

«Верно… Хотя мы пили здесь не только кофе», — ответил Уэнделл, усмехнувшись.

«Может быть, вы сможете помочь мне, если вспомните, что говорили в городе после смерти отца. Даже если это были просто слухи и сплетни. Мне бы очень хотелось знать».

«Ну, агент Уайт, — весёлым тоном ответил Уэнделл, — должен признаться, что не всё может вам понравиться».

«Это неважно».

Аткинс откашлялся и склонился над прилавком. Его друг понял, что разговор будет личным и, взяв чашку с кофе, скрылся за полками с инвентарём и рыболовными снастями.

«Некоторые поговаривают, что это сделала ваша мать, — начал Аткинс. — Я говорю вам это только потому, что вы сами настояли, иначе не стал бы».

«Всё в порядке, мистер Аткинс».

«Говорят, что она сделала так, чтобы всё выглядело, как убийство. Тот факт, что у неё… В общем, что после всего этого у неё случился срыв, кажется некоторым из местных очень убедительным».

Макензи ничуть не обиделась на такое обвинение. Она сама рассматривала такую версию, но этот вариант не подтвердился. Иначе бы получилось, что её мать причастна к убийствам Габриэля Хэмбри и Джимми Скоттса. Её мать могла быть кем угодно, но только не серийным убийцей.

«Другие говорят, будто ваш отец связался с плохими парнями из Мексики. Наркодельцы или что-то в этом роде. А потом толи дела пошли плохо, толи ваш отец перешёл им дорогу, но на этом всё и закончилось».

Эта теория уже также была рассмотрена и изучена. Тот факт, что Джимми Скоттс по неподтверждённым данным был связан с наркокартелем — но только в Нью-Мексико, — указывал на некие совпадения, но при дальнейшем расследовании было доказано, что связи нет. И, опять же, отец Макензи работал в органах, и всем было известно, что он засадил за решётку нескольких местных наркодельцов, поэтому такое обвинение можно было выдумать очень легко.

«Что-нибудь ещё?» — поинтересовалась Макензи.

«Нет. Это всё. Верю, вам хотелось бы узнать больше, но я, честно сказать, не лезу не в свои дела. Терпеть не могу сплетни. Жаль, что не могу рассказать вам больше».

«Всё хорошо, мистер Аткинс. Спасибо вам».

«Постойте, — сказал он. — Вам, верно, захочется поговорить с Эми Лукас. Вы помните её?»

Макензи попыталась вспомнить, но ничего не приходило на ум.

«Имя кажется знакомым,… но нет… Я не помню её».

«Она живёт на Дублин-Роуд… Белый дом и старый кадиллак без колёс на дорожке. Эта чёртова машина уже сто лет там стоит».

Странно, но этого упоминания оказалось достаточно. Она не знала Эми Лукас лично, но она действительно помнила её дом. Кадиллак, кстати, был шестидесятых годов. Одному богу известно, сколько лет он там стоит. Макензи видела эту машину, когда жила в Белтоне.

«Почему я должна увидеться с ней?» — спросила она.

«Она и ваша мать в те времена были очень дружны. Эми похоронила мужа три года назад. Он умер от рака. С тех пор её редко увидишь в городе. Но я помню, что она и ваша мать повсюду были вместе: то в бар ходили, то играли в карты на крыльце дома Эми».

Макензи показалось, что слова мистера Аткинса расшевелили её память, и она сразу же вспомнила больше, однако едва ли могла припомнить лицо Эми, освещённое светом зажатой в зубах сигареты.

«Но ведь она именно та подруга мамы, из-за которой у них с отцом было столько ссор, — вспомнила Макензи. — В те ночи, когда мать возвращалась домой пьяной или вообще пропадала на всю субботу, она была с Эми. Я была слишком маленькой, чтобы обратить на это внимание».

«А вы не знаете, где она работает?» — поинтересовалась Макензи.

«Нигде. Могу поспорить, она сейчас дома. После смерти мужа у неё остались приличные сбережения. Она сидит в четырёх стенах и киснет дни напролёт. Но, прошу вас,… если вы поедете к ней, ради всего святого, не говорите, что это я вас послал».

«Не скажу. Ещё раз спасибо, мистер Аткинс».

«Не за что. Надеюсь, вы найдёте то, что ищите».

«Я тоже».

Макензи вышла на улицу и пошла к машине. Она посмотрела по сторонам тихой и широкой Мэйн-Стрит и подумала: «А что именно я ищу?»

Сев в машину, Макензи отправилась на Дублин-Роуд, надеясь найти там хоть какой-нибудь ответ.

Дублин-Роуд представляла собой асфальтированную двухполосную дорогу, проходящую через лес. Высокие деревья по обеим сторонам сопровождали Макензи до самого дома Эми Лукас. Макензи показалось, что она путешествует сквозь время, особенно в том момент, когда она, подъехав к дому, увидела старый белый кадиллак, стоящий на кирпичах в самом конце гравийной дороги.

Макензи остановилась рядом с более менее современной хондой и вышла из машины. Поднявшись на крыльцо, Макензи вспомнились слова мистера Аткинса о том, что её мать играла в карты с Эми на этом самом месте. От мысли о том, что её мать когда-то сидела здесь, по коже побежали мурашки.

Макензи постучала в дверь, и ей тут же открыли. Женщина, стоявшая на пороге, являла собой призрак прошлого. Эми Лукас было около пятидесяти, и она была из тех, кто постоянно смотрит на других с подозрением. Большая часть её тёмных волос уже поседела, и они были зачёсаны назад, открывая лоб, на котором виднелись старые шрамы от акне. В руке она держала сигарету, и дым от неё уносило в дом.

«Миссис Лукас? — спросила Макензи. — Эми Лукас?»

«Да, это я, — подтвердила женщина. — А вы кто?»

Макензи показала удостоверение и представилась:

«Макензи Уайт из ФБР. Я бы хотела спросить вас…»

«Мак! О боже! Что ты делаешь в городе?»

Тот факт, что женщина хорошо её помнила, ввёл Макензи в лёгкое замешательство, но она сразу взяла себя в руки.

«Я сейчас работаю над делом, в расследовании которого, я надеюсь, вы сможете помочь».

«Я?» — рассмеялась женщина, и смех выдал в ней заядлого курильщика.

«Это дело касается моего отца. Честно признаюсь, я сейчас не общаюсь с матерью. И я надеялась, вы сможете пролить свет на некоторые вещи».

Эми подозрительно прищурилась, а затем кивнула и отошла в сторону.

«Ну что ж, проходи», — сказала она.

Макензи шагнула в дом и сразу почувствовала отвратительный едкий запах сигаретного дыма. Казалось, он как облако повис в воздухе. Эми провела её в гостиную через маленькую прихожую и уселась в старое потёртое кресло.