– Решил меня зажарить? – поинтересовалась я.

Андре обернулся, одарив меня улыбкой. – Скорее, отжарить.

– Разве с камином не будет слишком жарко? – спросила я, уходя от опасной темы.

– Увидишь, – ответил он сухо. – Подожди, я включу воду.

– Какую еще воду?

– Тебя нужно сначала хорошенько вымыть, – пояснил Андре, вызвав этими словами целую бурю в моей крови.

– Накормить, напоить и спать уложить, – прошелестела я, глядя в его серьезные, темно-медовые глаза. – Значит, ты Баба Яга.

– Я – Кощей Бессмертный.

– А смерть у тебя в яйце? – расхохоталась я, и Андре, не удержавшись, тоже рассмеялся.

– Сиди смирно, – бросил он с улыбкой, выходя из гостиной.

Однако направился он не в спальню, а в другую ванную комнату, имевшуюся на первом этаже, там, где располагалась комната для гостей. Я была в этой комнате, но никогда не пользовалась самой ванной. Спрашивать же, почему Андре решил мыть меня там, не стала. Решил и решил. Может, просто не хочет тащить меня на руках на второй этаж. Я услышала звук льющейся воды, Андре ходил мимо меня в кухню и обратно в ванную с видом очень занятого человека. Через некоторое время я почуяла чудесный цветочный запах. Оказалось, что это аромат пены для ванны. Андре подсел ко мне и, ни слова не говоря, поднес к моим губам бокал с оставшимся вином, чтобы я допила до конца, затем внимательно осмотрел меня.

– Как ты себя чувствуешь?

– Божественно. Как кукла.

– Кукла?

– Ну да. Ты играешь в меня, как в куклу.

– О, мы еще даже не начали играть, – улыбнулся Андре.

– Ты хочешь, чтобы я ничего не делала? Почему?

– Это только сегодня, можно? – попросил он, и я, помедлив, кивнула.

Тогда Андре аккуратно развернул меня к себе лицом и, расстегнув лифчик, медленно снял его, не сводя с меня глаз, когда мои груди открылись ему. Я захотела прикрыть их ладонями, испытывая неудобство, какое бывает в бане, полной незнакомых людей. Но не стала этого делать, Андре все равно бы не позволил. Откинув в сторону бюстгальтер, он принялся за бриджи. Мне стало неловко. Я протаскалась в этой одежде целый день, вещи были несвежими, и вся я запыленной. Хотелось бы сначала привести себя в порядок, прежде чем предстать перед мужчиной.

Андре уложил меня, слегка толкнув за плечи, потом расстегнул мои бриджи и чуть стянул их, оголяя пупок и косые линии бедер, ведущие вниз, к треугольнику волос. Затем остановился на несколько секунд, рассматривая мое тело.

– Тебе нужен хороший загар. Я подумаю об этом, – сказал он, после чего подсунул руку под мою попу и, чуть приподняв, стянул бриджи вместе с трусиками.

Это было так странно – лежать перед ним с наполовину спущенными штанами и плавиться под его изучающим взглядом, испытывая мучительную неловкость за свой далеко не изысканный вид. Андре провел ладонью по моему животу, прикоснулся к волосам на лобке, погладил мои бедра. Затем, повернув меня на бок, провел ладонью по оголенным ягодицам, словно собираясь отшлепать. Я подумала, что именно так он и поступит, и даже сказала ему об этом. Андре засмеялся и сжал мои ягодицы чуть сильней – на секунду.

– Еле сдерживаюсь, – кивнул он. – Но сначала ванна.

И он стащил с меня остатки одежды.

* * *

Я лежала в теплой воде, опьяненная собственным бессилием, и покорно открывала рот, а Андре выбирал ягоды из тарелки. Клубника, чуть присыпанная сахарной пудрой и корицей, оказалась божественной. Ее вкус казался ярче после глотка вина, но только Андре решал, когда мне есть, а когда пить. Я боялась сильно опьянеть, но, кажется, Андре именно этого и хотел. Сам он так и не присоединился ко мне, просто сидел рядом на небольшом стульчике, кормил и поил меня, натирая мои волосы какими-то маслами, также привезенными в бумажных пакетах.

– Решил привести меня в приличный вид? – смеялась я, пытаясь увернуться от ароматной массы, которую Андре втирал мне в плечи.

– Тебе не нравится то, что я делаю? – удивился Андре.

Мне нравилось, но не хотелось выдавать ему эту тайну.

– Мне не нравится твой абсолютный контроль надо мной.

– О, контроль – это самое главное. Если бы я мог, то приковал тебя к своей кровати навсегда, – рассмеялся Андре. – Но это, к сожалению, идет вразрез с правами человека. Если бы ты только знала, как мне мешает эта чертова декларация. Буквально разбивает все планы.

– Планы? Может быть, поделишься ими со мной? – я покорно раздвинула ноги, позволяя Андре вымыть меня «там», что он и сделал с особой тщательностью. Его пальцы проскользнули внутрь, прикоснувшись к моему клитору, несильно, как бы между делом, и я с трудом сдержала стон.

Губы Андре растянулись в плотоядной улыбке.

– Если бы я увидел тебя лет пятьсот назад, непременно купил бы. Хочу иметь бумагу, подтверждающую, что ты моя и у тебя нет никакого права голоса.

– Рабство, значит, заводит тебя? – ухмыльнулась я.

– Еще как. Меня буквально бесит мысль, что ты свободна, – сообщил он, намыливая мне груди. – Но ведь я здесь, с тобой.

– Да, но еще днем ты пыталась сбежать, – напрягся Андре. – Сейчас ты здесь, и тебе нравится то, что я хочу с тобой сделать, но завтра все может измениться. Я – твоя прихоть, слабость, не больше. – Слабость? – удивилась я и выгнула поясницу, повинуясь движениям его рук. – Выходит, эта слабость так велика, что я просто не могу ей противиться.

– Допивай, пожалуйста, – сказал Андре вместо ответа, и снова поднес бокал к моим губам. – По-моему, ты уже достаточно чистая.

– Тебе решать, мой властолюбивый хозяин.

– Досмеешься, – шутливо-обиженно бросил Андре, распаковывая новенькую зубную щетку.

– Ну хоть это-то я могу сделать сама? – спросила я, глядя на то, как Андре выдавливает на щетку пасту. Но он только покачал головой и склонился, велев мне открыть рот. Я пожала плечами и сделала, как велено. Андре старательно вычистил мне зубы, напоминая в этот момент стоматолога, проводящего ревизию.

– Нужно будет как-нибудь показать тебя доктору, – произнес он так, словно напоминал себе то, что запланировал для своей любимой игрушки. – Но вообще у тебя отличные зубки.

– Это потому, что я и сама в состоянии заботиться о них, – сказала я назидательным тоном, но, казалось, Андре не заметил моего раздражения. А может быть, ему нравилось меня бесить. Он помог мне сполоснуть рот, потом велел встать и смыл остатки шампуня, тщательно споласкивая волосы.

– Сейчас посмотрим, – проворчал он, помогая мне выбраться из ванны, и поставив меня на коврик с длинным ворсом, принялся вытирать – тоже старательно и методично, не позволяя мне участвовать в происходящем. Он по очереди поднял каждую руку, вытер под грудью, между ягодиц, между ног, ступни и каждый пальчик. Затем поднялся и резко, одним движением, прижал меня к стене ванной комнаты.