Желтоголовая стояла и смотрела, как мы целуемся, не зная, что предпринять. За ее спиной маячила мать уже проснувшихся к этому моменту детей. Собрались зеваки, ведь людям свойственно любопытство, даже если речь идет о заложенной бомбе. Охрана не знала, что делать. Ведь не станешь же в самом деле стрелять в людей только потому, что они целуются. Андре оторвался от меня и рассмеялся, глядя, как судорожно я облизываю губы.

– Почему у тебя так мало вещей? Ты что, оставила все в гостинице?

– Я не люблю вещи.

– Плохо, Даша. Мне было бы легче подкупить тебя с их помощью.

– Месье!

– Оставьте нас в покое, – повернул голову Андре. – Мы просто поругались. Это моя девушка.

– Я не его девушка, – упрямо сказала я.

– Она шутит, – спокойно отозвался Андре.

– Господи, что за работа! – всплеснула руками желтоголовая. – Боюсь, я должна попросить вас покинуть территорию аэропорта.

– Но у меня билет! – воскликнула я.

– Купили все-таки? – огорченно спросила желтоголовая. Андре отпустил меня, и я достала из рюкзака билет, распечатанный на куске дорогой плотной бумаги.

– Вот! – Я протянула билет даме, но Андре тут же вырвал его из моих рук и – к полнейшему изумлению желтоголовой – принялся медленно и очень спокойно рвать на кусочки. Я стояла, открыв рот, красная от злости, а он спокойно дошел до мусорки, прикрепленной в конце ряда сидений, и выкинул обрывки.

– Пойдем, – сказал Андре, беря меня за руку.

– Мадам, если хотите, я могу арестовать его, – хмуро сказала женщина. Видимо, преступление, совершенное прямо на ее глазах, заставило испытать ко мне некое подобие сочувствия. Но я покачала головой.

– Нет, спасибо, это вряд ли поможет.

Какой в этом смысл, если я все равно буду сидеть у нее в полицейском участке и ждать Андре, умоляя, чтобы его отпустили?

– Любовь, любовь, – пробормотала желтоголовая.

Она шла с нами до самой парковки, словно желая лично убедиться в том, что мы оба – я, и мой психованный мужчина – покинули вверенный ей аэропорт.

Только на улице, когда теплый ветер принялся путать мои и без того растрепанные волосы, я поняла, что Андре был, конечно, прав. Я не хочу возвращать по кусочкам свою скучную, безопасную жизнь. Я хочу в пропасть. Я хочу Андре.

* * *

Мы ехали обратно совсем недолго, словно эти два пути – от Андре и обратно к нему – пролегали по разным дорогам. Пробки словно обходили нас стороной, беспокоясь о том, чтобы мы попали в центр города, в дом с закрытым двориком, с окнами, выходящими на частный музей современного искусства, как можно быстрее. Собиралась гроза. Я любовалась Андре, который, как настоящее произведение современного искусства в стиле поп-арт, молча управлял своим синим кабриолетом. Его загорелый профиль в ночной темноте напоминал скульптуру, вырезанную из камня. Включив приемник, Андре перебрал каналы и наконец остановился на джазовой радиостанции, лениво постукивая пальцами по рулю в такт музыке. Я улыбнулась, думая, сколько в этом всем божественной повседневности. Словно мы уставшая от долгого перелета пара, возвращающаяся домой.

Странно, прожив столько времени с Сережей, я так и не «поймала» этого чувства «пары», хотя многие вообще считали, что мы уже давно женаты. С Андре все было иначе: ненадежно, размыто, за каждым его движением мог крыться любой подвох, но я сидела в его кабриолете и чувствовала себя его женой.

– Я остановлюсь ненадолго? – спросил Андре. – У меня кончилась минералка. Тебе что-нибудь нужно?

Мне нужен ты, хотелось сказать мне, но я лишь покачала головой.

– Уверена? Может, взять фруктов или йогурт?

– Я не голодна.

– Сколько времени ты не ела? Сутки? Хочешь, чтобы я стал кормить тебя насильно? Я не понимаю, ты что, заболела? Раньше в ресторанах лопала за обе щеки! – Андре ловко втиснул кабриолет между двумя седанами.

– Не боишься, что машину поцарапают? Тебе не открыть дверь, придется выпрыгивать через верх, – переменила я тему.

– В этом вся прелесть машины без крыши. Легко сбежать, – улыбнулся Андре, и, перегнувшись через коробку передач, почти лег грудью на мои колени. Достав из бардачка кошелек, он с улыбкой глянул на мое смущенное лицо. – Тебе я сбежать не дал, но чего мне это стоило!

– Купи мне чего-нибудь сладкого, – попросила я, и Андре, просияв так, словно ему дали премию, легко выпрыгнул из машины.

Я сидела напротив залитых светом стеклянных витрин магазина, смотрела, как двери разъезжаются в стороны перед очередными покупателями, выходящими с пакетами в руках. Я могла бы сейчас сбежать, но уже не видела в этом никакого смысла. Я не знала, что со мной будет дальше, и от этого сильно кружилась голова, а в районе солнечного сплетения затаился страх.

Оставив в аэропорту Шарля де Голля последнюю надежду на возвращение к прежней жизни, я отлично понимала, что отныне мое единственное место – в кабриолете Андре. Ни работы, ни дома, ни знакомых, ни денег, ни даже родного города. Париж смотрел на меня пристально, с неодобрением, как будто спрашивая, чего я от него хочу. А я не хотела ничего, кроме Андре.

– Я купил клубники, – услышала я его голос, и, вздрогнув, обернулась. – Ты что, уснула? Или от голода впала в кому? Хочешь, заедем в какой-нибудь ресторан?

– Нет, только не ресторан, – попросила я, и Андре кивнул.

Мы сидели в машине, как два сообщника, прекрасно понимая, что нас ждет, и не спешили ускорять события. Просто сидеть рядом, зная, что мы едем в пустой дом, где я полностью окажусь во власти Андре, отдавшись ему добровольно и сознательно, – уже одно это заставляло меня дрожать от возбуждения. Я смотрела на его длинные пальцы, обхватившие кожаный руль, и вспыхивала, представляя, что станут делать со мной эти руки. Я медленно дышала, невольно приоткрывая губы, словно он уже целовал меня.

– Ты должна быть сильной, чтобы выдержать меня, – сказал Андре, улыбнувшись самой невинной улыбкой, и я чуть не задохнулась от жаркой волны между ног. Определенно, оставив разум в аэропорту, теперь я была только телом, только голым инстинктом, кричащим «да».

– Мне предстоит носить тебя на руках? – невинно поинтересовалась я, услышав в ответ смех Андре.

Кинув пару бумажных пакетов на заднее сидение, он запрыгнул в машину, снова через верх, не открывая дверцу, хотя с его стороны уже было свободно, никто другой так и не решился влезть в столь узкое пространство рядом с его дорогущей тачкой. Я сидела и улыбалась, когда Андре разворачивался на выезд, встраиваясь в ряд летящих по ночной дороге машин.

– Я купил вина. Надеюсь, красное сухое тебе подойдет.

– Смотря для каких целей. Если пить – то конечно, – и получила в награду новую порцию смеха.

Подъехав к дому, Андре припарковал машину во дворе и закрыл за собой ворота. Внутренний дворик был отгорожен от города высокими коваными воротами – немыслимая роскошь для Парижа. Интересно, сколько нужно пришить грудей и переделать носов, чтобы жить так, как живет Андре? Впрочем возможно эта квартира принадлежит его семье. Как там сказала мама? Клан де Моро, потомки Каролингов? В Париже все, так или иначе, потомки королей. Все, кроме меня.