– А теперь… – Она увлекла Гейбриела в нишу окна под предлогом, что ей хочется показать ему сад. – Что еще вам нужно?

Гейбриел улыбнулся. Он оглядел девушку с головы до ног и взял ее за руку, которую она под взглядами наблюдавших за ними родственников была вынуждена протянуть ему.

Он поцеловал ее пальцы, и Психея попыталась скрыть невольную дрожь, пробежавшую по ее телу. Сердце забилось сильнее, и она инстинктивно постаралась отодвинуться от него.

– Дорогая, здесь не место говорить об этом. Боюсь, твой девственный румянец…

– О, не надо меня дурачить, – перебила Психея, чувствуя, что и в самом деле краснеет. – Вы знаете, что я имею в виду. Сколько еще вам надо? Сколько денег? Я предупреждала, что ограничена в средствах, и вы не получите ни на полпенса больше.

Гейбриел взглянул на ее строгое шелковое платье, жемчужные серьги в изящных ушах и нитку дорогого жемчуга на белой шее. Этого было достаточно, чтобы выразить его недоверие.

Психея прикусила губу и отвела взгляд.

– У меня есть деньги, но я не имею к ним доступа. Пока не буду обручена, я не могу пользоваться собственными деньгами; дядя Уилфред дает мне понемногу, как двенадцатилетней девочке. А мне требуется больше!

– В самом деле… – Гейбриел вспомнил, что, перед тем как появилась карета, у служебного входа в театр он натолкнулся на худого мужчину в дешевом вечернем платье. Картина начала проясняться.

Все было очень просто. Она устроила эту помолвку не для того, чтобы скрыть позорное бегство жениха, исчезнувшего в последнюю минуту. Она не ждала ребенка, как он даже мог предположить. Не было, никогда не существовало никакого маркиза – она все это придумала!

Гейбриел посмотрел на нее с возросшим уважением.

– Какая изобретательность, – с откровенным восхищением сказал он. – Как же, черт возьми, вы собирались осуществить этот обман?

На мгновение Психея потеряла дар речи. Он восхищался ее планом? Меньше всего она заслуживала восхищения за свой дерзкий, нарушающий все приличия поступок. Что же он за человек?

Ему явно были не чужды обман или пороки, если верить его рассказам, а именно такой сама Психея никогда не хотела бы быть. Это означало пренебрежение всеми условностями, что было свойственно ее родителям… Она прогнала эту мысль и вызвала в воображении серьезное личико Цирцеи. У Психеи была благородная цель. Чего она не могла бы сказать об этом негодяе.

Гейбриел наблюдал, как нарастает ее гнев, негодование лишает ее холодного самообладания и придает живости ее ясным голубым глазам. Он постарался скрыть улыбку.

– Конечно, я собиралась сделать это с помощью хорошего актера. Как вы думаете, почему горничная обещала вам так много? И если вы намереваетесь с помощью шантажа заставить меня заплатить вам больше, то будете весьма разочарованы. У меня денег нет, то есть сейчас, и они будут, только если мне удастся этот обман. – Она ткнула пальцем в его галстук. – И если вы будете нарушать условия, вы заплатите мне штраф. И получите меньше, а не больше!

– Какое суровое наказание, – с серьезным видом возразил Гейбриел. – И незаслуженное. Я – просто олицетворение приличий. – Он взял ее за руку.

– Приличия! – возмутилась Психея, пытаясь выдернуть руку. – Целовать мою ладонь – прилично? Подмигивать мне – прилично?

Гейбриел не хотел отпускать ее, восхитительно гладкая, нежная кожа возбуждала в нем желания. Он снова поцеловал ее ладонь.

Психея чувствовала прикосновение его теплых губ, его дыхание, и что-то пробуждалось в ней, какое-то незнакомое пугающее ощущение. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.

– Сэр, не забывайте, где вы находитесь!

– Я наслаждаюсь обществом моей невесты и ее любящих родственников, – ответил он, с удовлетворением глядя на вспыхнувший на ее щеках румянец. – А что касается уменьшения оплаты, то я никогда не брал деньги за поцелуи, хотя мне это и советовали. Кроме того, мне не нужно больше денег.

– Тогда в чем же дело?

– Я всего лишь хочу войти в эту роль. Мне хотелось бы стать вашим женихом, моя дорогая. – Гейбриел нежно улыбнулся и еще раз поцеловал ее в ладонь, восхищаясь мягкой гладкой кожей. А такая ли у нее кожа в других, скрытых платьем местах? Ему хотелось погладить ее грудь и показать, как он может по-настоящему смутить ее.

Она и сейчас выглядела достаточно взволнованной.

– Н-но… – Психея старалась не замечать теплоту его руки.

– Я бы сказал, что, целуя руку своей невесты, я только оказываю ей внимание, и ничего больше.

– Это была шокирующая сцена.

– Шокирующая? – Глаза его весело блеснули. – Если такой поцелуй шокирует вас, Психея, то вам следовало бы одолжить у вашей тети нюхательную соль.

– Зачем? – недоверчиво спросила она.

– Затем, что сейчас с вами может случиться апоплексический удар.

С ловкостью, которой, несмотря на его возмутительную наглость, Психея от него не ожидала, он обхватил ее шею и притянул к себе. Только на мгновение их губы соприкоснулись, но от ощущения его близости она замерла и не ударила его по лицу, как он того заслуживал. Возможно, она слишком много выпила вина, и поэтому ее охватывал жар и кружилась голова. Конечно, это вино, а не свежесть его запаха и не тепло его прикосновения. Ни одна неуклюжая попытка поклонников обнять ее так не действовала на Психею.

Гейбриел посмотрел в затуманившиеся глаза Психеи, удивляясь самому себе. Невинный легкий поцелуй не мог заставить его сердце биться быстрее, чем во время побега через весь Лондон. Но оно билось! Он всего лишь хотел узнать вкус деликатеса, а теперь ему хотелось съесть все блюдо целиком.

Вероятно, его роль доставит ему больше удовольствия, чем он предполагал.

Психея обеими руками оттолкнула его и выглянула из-за драпировки. Только одна пара искоса поглядывала в их сторону, даже Перси увлеченно беседовал с ее дядями.

– Вы с ума сошли? – прошептала она. Гейбриел тряхнул головой.

– Должно быть.

– Вы ужасный распутник! Вы… вы… – Не найдя подходящего слова, чтобы выразить свое возмущение, Психея вышла из ниши, надеясь, что выглядит не слишком раскрасневшейся.

Гейбриел с ангельской улыбкой на смуглом лице не спеша последовал за ней.

– Ваше поведение, сэр… – снова попыталась она заговорить.

– Неприлично? – подсказал он.

– Да! Очень неприлично. Вы бессовестный негодяй, как и говорил Перси, и совсем не умеете себя вести.

– Бедная невинная Психея, неужели вы считаете это оскорблением?

– Конечно, – ответила она с сомнением в голосе.

– Надеюсь, вы и дальше будете так думать, – со странным выражением в глазах заметил Гейбриел.

Уж не жалеет ли он ее? Психея хотела уйти, но одна мысль остановила ее – ничто не мешает ей самой правильно вести себя.